Майкл Хофф, просияв, неуверенно протянул руку, но, уловив встречное движение брата, радостно заключил его в свои объятия и принялся хлопать его по спине, мешая от волнения русские слова с английскими:
— Александр, я-в России! Честное слово, просто не верится. Ах, если бы наш дед мог сейчас видеть нас, как бы он порадовался.
Майкл с трудом оторвался от брата, снял очки, вытер слезы, выступившие на глазах и, спохватившись, произнес виновато:
— Прости, дорогая, познакомься с моим кузеном Александром Крайновым. Это моя жена Китти.
— Никогда бы не подумала, что двоюродные братья могут быть так похожи, несколько недоверчиво произнесла блондинка, смотревшая на Алекса во все глаза.
— Вас это огорчает? — проницательно спросил Алекс, галантно поцеловав ей руку.
— Хм, — неопределенно ответила Китти, — стоило пересекать океан, чтобы найти здесь копню своего мужа.
"Стерва, — мгновенно охарактеризовал ее про себя Алекс, — а братца моего презирает, если не хуже". Майкл с Китти разместились в гостинице "Космос" возле ВДНХ. Чтобы Китти, не знавшая русского языка, не скучала в незнакомом городе, Крайнов через свою приятельницу, работавшую в Интуристе, пристроил ее к английской группе, совершавшей недельный вояж по стране. Сам же он вместе с братом занялся оформлением документов для вступления в права наследования. Закончив все формальности, они слетали на два дня в Одессу, и Майкл Хофф постоял у чудом сохранившегося старого дома, в котором когда-то жили его дед и прадед.
Весь день после этого он был очень задумчив, а вечером после долгой прогулки по городу, глядя сверху на широкий каскад Потемкинской лестницы, он грустно сказал:
— Знаешь, Алекс, я не привык жаловаться, но тебе скажу: мне тяжело жить в Штатах. У нас в Америке любят первых, сильных, а я не такой Я не стремлюсь сделать карьеру, не умею делать деньги. Все, что я зарабатываю, жена еще быстрее тратит. От тех четырехсот тысяч, что мне оставил дед, уже почти ничего не осталось. Китти не умеет жить по средствам, а у меня не хватает сил ей в чем-нибудь отказать. Я теперь думаю, что она никогда не любила меня и замуж за меня вышла только из-за денег. Я это и раньше подозревал, но думал, что моей любви хватит на двоих, а вот теперь… теперь я уже не знаю, люблю ли ее. Последние годы мы с ней живем вместе просто по привычке, как арестант привыкает к ядру, прикованному к своей ноге. Если бы у нас были дети, может быть, все было бы по-другому, но Китти не хочет рожать — бережет фигуру.
— Так почему ты с ней не разведешься?
— А что она будет делать без меня? Мне ее просто жалко, да и не могу я первым начать с ней этот разговор. Какой же ты счастливый, Алекс, что не женат, что живешь в стране, где люди довольствуются тем, что у них есть, где нет вечной сумасшедшей погони за деньгами.
Плечи Майкла Хоффа уныло обвисли. Он вспомнил, что через день приезжает Китти, а еще через три дня ему улетать назад в Нью-Йорк и вздохнул:
— Если бы можно было никогда не улетать отсюда, Глаза Алекса цепко ощупали лицо брата. Он весь подобрался и сейчас напоминал какого-то красивого хищного зверя, крадущегося к добыче. Пристально глядя в глаза Майкла, он вкрадчивым голосом спросил:
— Но если тебе здесь так нравится, то что тебе мешает остаться здесь навсегда?
— Ты шутишь? — изумился Майкл. — Но кто же мне разрешит здесь остаться? И потом Китти — она никогда на это не согласится ведь у нее в Нью-Йорке дом, друзья, все, чем она живет. И на какие деньги я бы жил в России? Нет, Алекс, скажи, что ты пошутил.
— И не думал даже, — невозмутимо ответил Крайнов. — Отвечаю по порядку на твои вопросы. Первый: кто тебе разрешит здесь остаться? Майклу Хоффу, гражданину США, этого, конечно, не разрешат, но против Александра Крайнова возражать никто не будет. Посмотри, разве это не твое лицо? — Алекс достал из кармана свой паспорт, раскрыл его на странице с фотографией и поднес к глазам Майкла. — Так же решится вопрос с Китти: она улетит со мной в Нью-Йорк. И наконец, деньги. На что ты будешь здесь жить… Это проще всего. Обменяешь мою московскую квартиру на прекрасную, по здешним понятиям, квартиру в Одессе, устроишься работать по специальности-ты ведь биохимик? — и постараешься вписать свое новое имя в историю мировой науки. Я тебе оставлю тридцать тысяч наличными и машину, а если понадобятся еще деньги, позвонишь мне в Штаты, я тебе вышлю в долларах, а здесь власти обменяют их по курсу на рубли. Ну а теперь можешь возражать мне.
— Китти никогда не согласится на все это! — выпалил Майкл Хофф, с тревогой и надеждой глядя на брата.
— А зачем нам ее согласие? Когда мы отмечали в ресторане ваш приезд, я заметил, что она не прочь выпить, так? Перед вылетом мы с тобой общими усилиями постараемся напоить ее, посадим в самолет, а в Нью-Йорке, когда она протрезвеет, я поставлю ее перед свершившимся фактом и предложу большие отступные. Не сомневаюсь, что она согласится.