— Все этот поганец Мишка Стрельцов. — Алла Семеновна поправила шаль и кивнула на принесшую поднос со свежей выпечкой помощницу. — Вон и эта дуреха в него по уши втрескалась.
Девушка покраснела, но ничего не ответила и молча вышла из комнаты. Мишу — фаворита директора Гимназии Бергмана — Алла Семеновна не любила. Я тоже его очень и очень сильно не любил. Честно говоря, я его ненавидел. Наверное, именно это нас с Аллой Семеновной в какой-то мере и сближало. Пока мы пили чай, успели обсудить последние новости и перемыть косточки паре общих знакомых. Ничего полезного, но настроение улучшилось. Иногда просто необходимо посидеть и поболтать ни о чем. Боль в голове постепенно затихала. И вправду хороший чай.
— Ох, замечательный чай! — Я поставил чашку на поднос. — Ну, пойду я.
— Куда торопишься? Я понимаю — ты бы уже белье забрал и на свидание намылился. Но ведь в таком виде к девушке не явишься.
— Да какая девушка? Паек пойду получу, пока зубы на полку класть не пришлось. — Неожиданно я вздрогнул: «Неужели не взял?» — и принялся шарить по карманам. Талоны обнаружились в заднем кармане джинсов. Блин, даже не помню, как их туда сунул. Не важно, главное — домой возвращаться не надо. Я обулся и натянул фуфайку. — Когда зайти можно?
— За плащом завтра. Белье послезавтра готово будет.
— Спасибо за чай. До свидания.
— Счастливо.
Я вышел на улицу и задумался. Петровича в арсенале застать не получится — если верить ходикам в прачечной, шел уже четвертый час. Придется топать к нему домой. Только надо сначала в «Весну» заскочить, талоны отоварить.
На пути в «Весну» я миновал выглядывающие из-за домов золоченые купола церкви и замедлил шаг. Зайти? Не, самочувствие не то. В другой раз. Когда удалось добраться до кафешки, уже начало темнеть. А в нагруднике-то тяжеловастенько — притомился. Вытерев вспотевший лоб, я задумался: «Может, пивом потерю жидкости восполнить?». К горлу моментально поднялся комок. Нет, обойдемся без алкоголя. Вода прекрасно все восполнит. Уж не знаю, на благо это или нет, но похмеляться я не мог: не лезло в меня спиртное на следующий день после пьянки. С одной стороны, спиться не получится при всем желании, с другой, весь день мучаешься. Ну да ладно, хватит о грустном, уже пришел.
Невдалеке раздался скрип давно не смазанных колес. Прихрамывая, из-за поворота выкатил заваленную хламом тележку сгорбленный человечек. Голова и кисти рук у него были замотаны грязными бинтами, сквозь которые проступали выделения белесого гноя. Там, где между бинтами проглядывало лицо, блестели намороженные полоски выделений. Далеко урод от гетто забрался, рискует. Словно в подтверждение моих мыслей, урод покачнулся под ударом брызнувшего во все стороны ледяной крошкой снежка, который угодил ему точно в затылок. Заслышав издевательский свист, он попытался втянуть голову в плечи и, навалившись на ручки тележки, ускорил шаг. Интересно, кто его? Местная шпана живым, может, и отпустит. А выродки из Чистых или Крестоносцев точно до смерти забьют.
Ни одно из моих предположений не подтвердилось. Вслед за уродом из-за угла дома неторопливо вывернули три валькирии — на белых вязаных шапочках по синей полосе. Как я сразу не подумал! Это ж район Сестер Холода! А они за порядком присматривают, территорию обходят. Нет, дружинники сюда тоже заворачивают, но здесь их просто терпят, не более. Тем более что Лига и сама прекрасно контролирует ситуацию. Работа «Комаров» — специального отряда, предназначенного для поддержания порядка на улицах, — нареканий не вызывала. Одна из Сестер нагнулась и зачерпнула горсть снега для нового снежка. И докуда они его гнать собрались? Я мельком отметил, что белых отметок на спине у урода штук пять, и настороженно замер, положив руку на рукоять ножа, — очень уж пристально уставилась на меня плечистая бабенка, длинный лук за спиной которой было под силу натянуть не всякому дружиннику. Не понял? Вроде с валькириями раньше проблем не было. Косясь на меня, Сестры пошли вслед за уродом. Пронесло. А вот, кстати, уже и кафе.
«Весна» занимала весь первый этаж одного из редких в Форте пятиэтажных домов. Раньше она делила помещение с продуктовым магазином, но сейчас о былом соседстве напоминали только ржавые буквы «ПРО…УКТЬ…». Что случилось с буквой «Д» не знаю, «Ы» после одной из попоек в «Весне» булавой изувечил Шурик Ермолов. Витрину магазина давно заложили кирпичами, а кафе во всю стену щеголяло сверкающим стеклом. Двери тоже были стеклянными. Вот именно, что были. Я в недоумении уставился на фанерный щит, заменивший одну из створок, и осколки на ступенях. Вот ни фига себе кто-то повеселился! Что с ними за это вышибалы сделали, интересно? Стеклянные витрина и двери были гордостью хозяйки. Так сказать, товарным знаком «Весны».
В этот момент фанерка отошла в сторону, и из кафе вышел начальник арсенала господин Смирнов собственной персоной. С плеча у него свисала здоровенная сумка, и удерживать равновесие ему удавалось с трудом. Е-мое, сегодня же двадцатое число — гарнизонные отовариваются. Наверняка весь гарнизон уже очередь занял! Может, стоит завтра зайти?
— Здорово, Лед! — Петрович поставил баул на ступеньки, распечатал пачку «Астры» и закурил. — За пайком собрался?
— Здравствуйте. Точно, зайти думал, паек получить, — кивнул я, — только забыл, что сегодня ваши отовариваются. Народу много?
— Народу немного, но на твоем месте я бы пару дней носа сюда не казал. — Смирнов затянулся, выпустил струю дыма и многозначительно посмотрел на осколки стекла под ногами. — Не любят сейчас тут патрульных, такие вот дела.
— Ян и Стас? — догадался я, вспомнив о синяке, появившемся вчера вечером под глазом у Ревеня.
— И Петров. Ладно бы они просто стекло выбили, но они еще и Даниле руку сломали. — Петрович закашлялся и выкинул окурок. — Какая гадость.
— Данила — это вышибала? — Ну, сломали руку, работа у него такая. Чем это может ухудшить ситуацию, непонятно. Но в «Весну», где я частенько появлялся вместе с Ревенем и Тополевым, сегодня соваться, конечно, резона нет. Побить не побьют, но обжулить попробуют по полной. Пусть лучше на ком-нибудь другом пар выпустят.
— Данила — это не только вышибала, но еще и последняя слабость Ады. — Смирнов закинул сумку на плечо, одернул армейский полушубок и спустился ко мне. — Так что сам понимаешь…
— Ага, — криво усмехнулся я. Все понятно: хозяйка кафе Ада обожала мускулистых парней и постоянно заводила любовников из числа охранников и официантов «Весны». Меняла она их почти каждый месяц, но, если этот ей еще не успел надоесть, лучше зайти за пайком на следующей неделе. — Петрович, ты вечером в «Серебряной подкове» будешь?
— Не, меня по хозяйству сегодня припрягли.
— Понятно. А я, скорее всего, зайду в картишки перекинуться. — Я сделал вид, что задумался. — Слушай! А кто Лысого обул? Не хотелось бы с ним за одним столом оказаться.
— Васька Кривенцов его нагрел. С ним играть не садись, мужики говорят — мухлюет по-черному. — Петрович протянул мне руку. — До встречи.
— Пока. — Я машинально пожал протянутую руку и присел на ступеньку. Вот оно как оказалось. Проигрался Лысый Васе Кривенцову — родному брату Дрона. А погоняло у Васи — Кривой. Как я вчера только не сообразил, что Макс брату нашего командира морду набил? Неужели его из-за этого в расход определили? Получается, дело все же во мне, а его прицепом потянули?
— На ловца и зверь бежит! — перебил мои размышления возглас из вновь открывшейся двери. — Привет, Лед! А мы как раз тебя ищем.
Я обернулся и увидел выходящего из кафе Серегу Вышева и следовавшего за ним незнакомого мордастого парня, который был его на пару голов выше. Серега у нас не гигант, но и меня ниже ненамного. Получается, парнишка за два метра будет, таких здоровых в Дружину без разговоров принимают. Только зря он себя запустил — пузо даже из-под пуховика выпирает. Без сумок, значит, не за пайком пришли. И явно не в патруль собираются. Во-первых, мы только вернулись, во-вторых, одеты неподходяще. На Вышеве черная, вся заштопанная «аляска», синие джинсы, вышарканные до серости, и разбитые кроссовки. Не холодно ему? Второй, наоборот, одет слишком прилично: китайский темно-зеленый пуховик без дыр и заплат, на ногах берцы с высокой шнуровкой. Ботинки удобные, спору нет, но если целый день по снегу мотаться, шнурки так заледенеют, что проще их разрезать, чем развязать. Из оружия у Вышева на поясе штык-нож. У пузатого вроде бы вообще ничего нет.