— Вызывай, вызывай, — призрак тоже обрадовался, только как-то нехорошо. — Давненько я души из сотрудников милиции не вытрясал. И за ноги к потолку, на проволоке, я сотрудников милиции тоже давненько не подвешивал.
— Полиции, — строго поправил Водогреев. — То есть вы мне, значит, угрожаете при исполнении?
— Пугаю маленько, — смущенно хихикнул призрак. — Не могу я помещение освободить, пока наверху убивец. Я к нему за грехи приставлен. А он сидит как пень и носа никуда не кажет. Ну и я сижу. Ни тебе могилку свою проведать, ни бабушку родную. Понятно, вою.
— И вы, значит, уверены, что наверху живет убийца?
— Да вот те кре… ай-й, жжется!.. Уверен, уверен. Ты… вы уж с ним разберитесь, господин полицейский, пусть раскается или съедет наконец, окаянный. Застрял я тут, как Ильич в мавзолее…
— Я, конечно, разобраться постараюсь, — с достоинством сказал Водогреев. — Только я же из-за ваших температурных аномалий к звонку примерз!
— Да подыши ты на него. Подыши, а потом плюнь.
И участковый отправился дальше, оставив немного своей плоти на дерзко выпирающей кнопке звонка.
Водогреев стоял на лестничной площадке и остервенело тер глаза. Только что он увидел необыкновенное — средневекового рыцаря в полном облачении, тяжелого и сегментированного, как мокрица. Правда, доспехи у рыцаря были не сверкающие, скорее наоборот — тусклые, грязные, подернутые зеленоватым налетом и, кажется, плесенью. Рыцарь жевал сосиску, пропихивая ее через отверстие в забрале.
Водогреев перестал тереть глаза и еще раз присмотрелся к жильцу. Да, он, несомненно, был рыцарем. И, несомненно, ел сосиску.
— Я ваш участковый, — взглянув на меч, которым был оснащен рыцарь, печально сообщил Водогреев.
— Ну, — неопределенно ответил рыцарь. А внизу старательно, выводя леденящие душу рулады, завыл призрак.
— Вас нижний жилец не беспокоит?
Рыцарь доел сосиску и попытался облизать пальцы, но мешало закрытое забрало.
— Не, — сказал рыцарь. — Пусть голосит.
— А вот вы ему мешаете, гражданин рыцарь, — осмелел Водогреев. — Это он из-за вас голосит, потому что вы, по непроверенной информации, убивец и…
— Я не убивец, а доблестный герой, защитник, могучий избавитель и тому подобное. И сколько злодеев и их приспешников в процессе моих подвигов полегло — меня совершенно не касается и не тревожит! — бурно запротестовал рыцарь. — А если будете клеветой заниматься, то, знаете ли, мой меч — ваша, товарищ участковый, голова с плеч!
— Вот не надо мне угрожать, пока я всю ситуацию не обрисовал, — замахал руками Водогреев. — Что за дом такой! Ничего обрисовать не успеешь, а они уже кидаются…
Рыцарь милостиво разрешил ему обрисовать ситуацию. Водогреев рассказал про призрака, зарубежных гостей, применяющих физическую силу мужичках, йога, который плещется в бочке и созерцает гармонию… в общем, про всех, вплоть до бабушки, которая сидела где-то внизу на чемодане и недоумевала — куда это пропал участковый.
— Вот, — закончил Водогреев. — А вы почему дома круглосуточно сидите и гражданина призрака нервируете?
— А куда мне идти? — с шумом и лязгом пожал плечами рыцарь. — Вы когда в последний раз дракона в живой природе встречали? А принцессу в естественных, так сказать, условиях обитания? А прекрасных и коварных волшебниц? А басурман, у которых Гроб Господень отбивать нужно?
— Вот насчет басурман… — начал было Водогреев и испуганно сам себя перебил: — Ой, нет, не будем обострять и нагнетать.
— Ну вот, — сник рыцарь. — Вот и сижу. И тоскую, и плесневею, и сосиски эти молочные жру вместо вепря… жареного… с лучком… — он гулко всхлипнул.
— Тогда, может, раскаетесь? — мягко предложил ему участковый.
— Это в чем еще? — возмутился рыцарь. — Сколько извергов положил — ни одного не жалко! И еще стольким же кишки бы выпустил, да… — рыцарь вздохнул. — закончились, изверги…
— Гражданин рыцарь, но вы же призраку мешаете, а под призраком вьетнамцы… — снова начал перечислять Водогреев.
— А мне? — гневно загудел рыцарь. — А мне, по-вашему, не мешают?!
— И кто же вам, гражданин рыцарь, мешает? — усомнился Водогреев.
Рыцарь со скрипом поманил его железным пальцем.
В рыцарской квартире, увешанной щитами, устеленной шкурами и уставленной дубовой, как и положено, мебелью, сначала было тихо. Но через несколько секунд, когда участковый уже приготовился высказать железному обманщику все накипевшее, вдруг обнаружило свое присутствие нечто постороннее, не соответствующее ни месту, ни времени. Нечто настолько раздражающее, что Водогреев даже удивился тому, как рыцарю удается сохранять невозмутимое выражение забрала.