Звиздячки
дата публикации:04.03.2024
Подойдя к двери, я прислушиваюсь, шорох ветра за ней напоминает мне шорох красного плюща на моей Башне. Я готова сделать шаг, готова ко всему, потому что прекрасно понимаю: принцесса Беатрикс Первая Великолепная, самая одинокая принцесса в мире и ей просто необходимо домой к своим верным забулдыгам.
Обидно сознавать, что я, как и все вокруг имею свое предназначение и оно мне совершенно не по нутру. И не будь моих остолопов, то я давно бы умерла с тоски. Этих двух восхитительных пьянчужек, вечно выясняющих кто из них лучше. Сварливо ругающихся по пустякам. Именно они держат меня здесь, делают из меня ту, настоящую храбрую Беатрикс, милосердную и прекрасную, которой совсем наплевать на эти терки между богами. Мне всегда везет как утопленнице, из всех настоящих богов мне достались самые злобные и калечные. Могущественные инвалиды: один из которых слеп, а другой не умеет говорить.
Признаться настоящие боги сплошное фуфло. Намного хуже выдуманных. Выдуманным ничего не нужно от тебя и это уравновешивается тем, что и просить их о чем-либо бесполезно. Они просто существуют, давая тебе жить, а не лезут с глупыми претензиями. Не указывают тебе, что делать. Харидвар за дверью яростно пылает фиолетовым, я вздыхаю, придется идти, другого выхода нет.
Ветер снаружи немного стихает, набираясь сил, а потом принимается назойливо гудеть. Дернув ручку и убедившись, что она плотно примерзла, я разбегаюсь и сильно бью ногой в серое дерево около нее. Разбухшая дверь немного приоткрывается. Еще один удар, еще. Слышен неприятный скрежет, вой ветра усиливается и в мою темную берлогу течет ледяная река.
Скользнув за дверь, я моргаю от слепящего яростного света фиолетового солнца, дрожу от обливающей меня с ног до головы стужи. Старый тоннель — бесконечная огромная труба, за прозрачными стенками которой белоснежный покров облаков и острые иглы небоскребов торчащих из него.
Маленькая темная фигурка великой Беатрикс Первой теряется на фоне циклопического Харидвара. Мое сердце болезненно сжимается, судорожно толкая кровь, руки подрагивают, съежившись, я быстро скольжу по ледяной трубе. В измороси, осыпавшейся на пол четко видны отпечатки. Мои следы, удивительные свидетельства присутствия бедняжки Трикси. Маленькой и слабой. Под моими ногами ледяная бездна, жадно зовущая меня: иди ко мне, моя малышка! Через полчаса я продрогла до костей, несмотря на то, что я запыхалась, холод делает свое черное дело.
Холодно настолько, что я немного паникую и связываюсь со Штуковиной.
«Далеко еще»?
«Пять тысяч семьсот триста сорок пять шагов, милая!»
«Не называй меня так!» — требую я, механически отмечая расстояние. По моим расчетам до следующего небоскреба еще минут двадцать. Если я, конечно, не дам дуба от стужи.
«Хорошо, моя дорогая!»
«Так тоже не называй»
В ответ Штуковина хмыкает и заявляет, что как моя мать, она имеет право называть меня, так как ей хочется.
«Слушай», — вежливо пыхчу я, — «Мы с тобой ровно до того самого момента, пока я не наваляю придурку Густаву. Потом наши пути расходятся, усекаешь? Я спущусь вниз, и ты мне откроешь Окно в мою Мусорную Долину, а потом забудешь, как меня зовут».
«Глупышка Трикс!» — нежно воркует она, — «разве мать может забыть свое дитя?»
«Мать, которая даже не знает, как выглядит ее дитя», — колю я и неучтиво сморкаюсь. В ответ Штуковина начинает причитать и давить на мою совесть.
«Если бы ты знала, сколько усилий я потратила, чтобы тебя создать! Миллионы раз, миллионы экспериментов, сплошные неудачи! Глупые, тупые, безмозглые. Я транспортировала живые существа, изучала их, пыталась понять, почему они мыслят так же как я. Однажды у меня почти получилось, но я слишком поздно поняла, что творение, может легко навредить создателю. Уничтожить его, заразить чем-то неизвестным. Тем, отчего нет спасения».
«Если ты про Протопадишаха, то за эту свинью могла бы меня поблагодарить», — я морщусь, глаза приходится держать прикрытыми, чтобы не ослепнуть от режущего глаз сияния. — «Это я умножила его на ноль, когда он изобрел свою собственную Штуковину и попытался использовать ее на мне».
«За него я тебе очень благодарна, принцесса Беатрикс»! — она называет меня моим настоящим именем и мне становится легче дышать, морозный воздух в моих легких уже не так неприятен, — «Нам осталось разобраться с Железным Густавом».
«Не нам, а мне», — устало проговариваю я, — «если бы ты видела, какой он здоровенный придурок. И весь металлический! Ума не приложу, как ему наваляю»!