И умираю…
Вздохнув, я принимаюсь считать ступеньки, здраво рассудив, что мне потом придется по ним подниматься к железному богу Харидвара. А этого не хочется от слова совсем. Звук моих шагов отражается от стен и тонет в потоке теплого воздуха поднимающегося из тьмы. Откуда-то несутся голоса. Тихий шепот, признаки того, что вокруг меня есть жизнь.
«Осталось немного», — сообщает Штуковина. — «Десять уровней, моя милая».
Ничего не ответив, я продолжаю спускаться. Скольжу по мокрым ступеням. Мелькаю в желтом свете ламп аккуратной тенью, призраком маленькой Трикси, которую ведет слепец. Двери и часть стен тут сплошь покрыты плесенью и оранжевыми слизевиками жадно пожирающими ее. Чуть не наступив в одного из них шлепком оторвавшегося от горячей лампы, я чертыхаюсь. Чертовы большие ботинки! Увы, подходящего размера для моих изящных ног я так не нашла. Принцессе Беатрикс Великолепной приходится обходиться тем, что у нее есть. Девятый уровень вниз, ничем не примечательная приоткрытая в темноту и безмолвие железная дверь. Еще тридцать семь ступенек и нужный мне этаж. Еще одна дверь, на этот раз наглухо закрытая. Из-за нее слышатся шум, скрежет и визг, следы бурной деятельности. Непонятной суеты, узнать которую у меня нет никакого желания.
«Ну, и как мне туда попасть?»
«В смысле?»
«В прямом», — начинаю злиться я. — «Тут все заперто к чертям. Или ты думаешь, я умею проходить сквозь стены?»
«Стены?»
Начинается. Я подкатываю глаза. Уже давно понятно, когда у Штуковины проблемы она играет в дурочку. И делает дуру из меня. Тупит, словно это доставляет ей особое удовольствие.
«Стены. Такая штука из камня, кирпича или бетона. Сделанная, чтобы какой-нибудь любопытный олух не мешал. В ней дверь и она закрыта».
«Закрыта? Как это? Что значит закрыта? Трикси, девочка моя?»
Матушка, она не знает, что означает закрыта! Хотя чего я ожидала? Для Штуковины нет преград, нет самого понятия, что куда-то нельзя попасть. Огромному существу, озабоченному тем, что кто-то пытается откусить от него кусок за куском, мои проблемы необъяснимы. Я молча чешу в затылке и отключаюсь, чтобы не слышать удивленного верещания. И задумчиво колупаю отслаивающуюся от металла краску, за ним что-то, что может мне помочь. Какая-нибудь очередная бесполезность, применение которой надо еще поискать. Совершенно не уверена, что обнаружу там коллекцию посохов с припасами и крепкую броню.
Постояв пару минут, и так и не найдя решения, я плетусь на уровень вверх. Заглядываю в темноту, в которой редкими искрами горят фонари. Далеко в ней слышны шаги, разговоры, глухие удары и ругань. Огромное запутанное помещение еле освещено, что внушает уныние. Вздохнув я бреду по нему в надежде найти способ попасть ниже. Шатаюсь по пустому лабиринту из комнат, переходов и тупиков эхом отражающих звуки живущих в нем. Пару раз мне кажется, что я вижу движение, сгустки тьмы скользящие впереди и замираю испуганной птичкой. На полу навалены кучи самого разнообразного барахла, место чем-то напоминает Мусорную Долину. Не хватает только сумасшедших криков павуков и сколопендр вышедших на охоту, утробного рыка голодных вампкарбов, звона кислотных колокольчиков галей и шороха пожирающих хлам мусорных слизней. Дом, милый дом. Мои прекрасные владения пахнущие горькими ноготками. На кой черт я повелась на обман Штуковины и умерла? И на кой черт до сих пор иду у нее на поводу?
Пройдя пару сотен шагов вдоль темных дверных проемов, я останавливаюсь. И прислушиваюсь. Тихо повизгивает ветер и мерно капает вода. А откуда-то явно несется шум, который я слышала за дверью этажом ниже. В надежде определить направление я задерживаю дыхание. Верчу головой, стараясь определиться. Пытаюсь увидеть. Темень, наполненная звуками, давит на меня, мне хочется поскорей отсюда убраться. Слабые отзвуки, позвякивание, писк отзываются где-то правее, в ответвлении от основного широкого коридора. Прищурившись, я даже различаю размытый свет, растекающийся по полу, словно жидкость. Слабый отблеск, видимый только тогда, когда я отвожу от него глаза. Там что-то есть.