Противостояние на планерках переходит в затяжную войну. Секретариат принимает ответные меры: просит рабочих цеха извещать обо всех тайных операциях главного.
После кровавых событий в Литве я написал о телевизионной лжи Д. Бирюкова, о праздничных телешоу в эти дни. А главное — выразил искреннее соболезнование, чего не сделал президент.
Вечером, дома, — звонок. «Это Николай Иванович. Я снял из завтрашнего номера ваш материал». Объясняет причины — нелепые. Прошу: «Завтра утром, на планерке, при всех, повторите все это, я — отвечу». — «На планерке меня не будет». И чтобы окончательно добить: «Ведёт номер Голембиовский, он со мной согласен».
На всякий случай перезваниваю Голембиовскому. «Ложь! — говорит он. — Я — «за». А материал сняли, потому что Ефимов на тебя сослался, ты будто бы с ним, с Ефимовым, согласился».
На планерку Николай Иванович пришел. Перед началом ее зашел к Голембиовскому: «Неужели ты против меня выступать будешь?»
Редколлегия решает материал публиковать. Николай Иванович очаровательно улыбается мне.
— Ну хорошо, зайдите, посмотрим, решим.
— Я в ваш кабинет один не пойду…
Улыбается еще милее.
Призвал ехать на места событий. Корреспондент отправился в Литву — статью не напечатали (напечатала «Комсомолка»). Крупнейшая демонстрация и митинг демократов в Москве — опять нельзя (все отозвались, даже «Правда»). Только по отделу информации не прошли и были напечатаны в других газетах десятки материалов.
Еще в прошлом году, когда до раскола было далеко, состоялось первое собрание. Оно состоялось по инициативе самого Николая Ивановича, решившего обнародовать взгляды на будущее «Известий».
Михаил Крушинский, спец. корр.:
— Николай Иванович! О чем вы тут говорили?.. Не только ни одной идеи — ни единой мысли.
Андрей Иллеш, редактор по отделу информации:
— Я могу уважать человека, который или умнее меня, или больше меня знает. Мне вас, извините, уважать не за что.
Сидит, слушает. Улыбается.
Два редактора отдела отказались сидеть с Ефимовым на планерке за одним столом.
Юрий Макаров, редактор отдела фельетонов:
— Противно…
Уходят журналисты из «Известий». Покинула редакцию Ирина Дементьева — талантливый, совестливейший человек. За ней — Вячеслав Долганов, Игорь Корольков, Павел Гутионтов. Главному это на руку. Чем человек посредственней, тем легче им управлять. Ему, Ефимову, было бы еще более на руку, если бы ушла вся главная редакция за исключением Севрука.
Главная редакция, которой может позавидовать, пожалуй, любое издание в стране, досталась Ефимову в наследство как подарок.
Игорь Голембиовский — первый заместитель главного, Николай Боднарук и Анатолий Друзенко — заместители главного. Василий Захарько — ответственный секретарь, вот — главная редакция. Этих людей собирали вместе в течение многих лет и Толкунов, и Лаптев.
Именно эта «команда» вместе с Лаптевым вытянула газету, за пять лет подписка на «Известия» поднялась с пяти до десяти миллионов. Любой из этих людей, каждый, на две головы превосходит главного, да они просто несравнимы.
Во время одной из планерок Голембиовского попросили к телефону.
— Я еду к Лукьянову.
Николай Иванович согласно кивнул и продолжил планерку.
Голембиовский приезжает к Лукьянову, и тут оказывается, что главный за спиной редакции написал бумагу с просьбой убрать его, отправить в Испанию…
Может быть, Ефимов надеялся, что письмо не всплывет, Председатель Верховного Совета решит все своей властью? Но случилась закавыка. Голембиовский поставил два условия: чтобы вопрос решался гласно и чтобы все знали правду — выдворяют против его воли.
А через два часа Анатолий Иванович начал собирать голоса членов президиума (голосование — опросом)… за отправку Голембиовского в Испанию. Невероятно, но факт: Анатолий Иванович Лукьянов ссылался при этом на согласие Голембиовского…
Я позвонил Лаптеву, Председателю Совета Союза.
— Письмо? Ефимова Лукьянову? — переспросил он. — Этого не может быть. Я — член президиума и куратор «Известий». Вчера видел Лукьянова. Только что видел Ефимова. Они ничего мне не говорили.
— Иван Дмитриевич, у вас уже идет голосование… Через несколько часов будет поздно.