Я проверял заявление сельской жительницы: ее мужу стало плохо, она побежала к соседке-врачу (единственному медику в поселке). Та сослалась на вечернее время и идти отказалась. Мужчина умер. Судебно-медицинская экспертиза дала заключение, что мужчина умер бы в любом случае…
Отсутствие все той же спасительной для обвиняемых причинно-следственной связи.
Конечно, можно вырваться за московскую городскую черту. Есть свои контрольные органы у Министерства здравоохранения, может назначить свою экспертизу Федеральный фонд медицинского страхования. Но кто знает, как далеко простираются корпоративные интересы, где кончается власть денег и кончается ли. Если можно «заказать» практически любого человека, то уж медицинскую экспертизу…
Кстати, о деньгах. Ныне немало платных независимых экспертиз, но они рядовому гражданину не по карману. Все дорожает, кроме человека.
Ю. Савенко, президент Независимой психиатрической ассоциации России:
— Судя по заключению, смерть несчастной наступила в результате инфаркта варолиева моста. Уже то, что она не могла глотать, говорит о серьезных нарушениях на уровне ствола головного мозга. Инфаркт мозга — она была обречена. Но врачи обязаны были биться за нее до последнего — по профессиональным обязанностям, по здравому смыслу. Врачей не касается, обречена больная или нет. Они могли продлить ей жизнь — на часы, на дни. Женщину должны были вернуть в блок интенсивной терапии, там другие возможности.
А вообще случай более чем рядовой, в сравнении с тем, что сейчас творится в медицине, — мелочь. Масштабов беды никто не знает — ведь жалуются или подают в суд немногие ввиду бесполезности…
Не в смерти, конечно, дело. В Чикаго умирал 87-летний иммигрант из СССР. Его доставили в больницу из пансионата для престарелых, и рассчитывать на оплату дорогостоящего лечения врачи не могли. Тем не менее в течение нескольких дней старика беспрерывно держали на аппаратах искусственной жизнедеятельности — искусственное дыхание, искусственное кровообращение, искусственная почка. Время от времени умирающий старик приходил в сознание и видел родных. Лишь когда было зафиксировано полное прекращение работы мозга, аппаратуру отключили.
Умиравший старик — отец нынешнего сотрудника «Известий», который сохранит благодарность врачам до конца собственной жизни.
Есть примеры и поближе. В Москве работает замечательный профессор Сергей Семенович Катаев. В начале 80-х к нему в клинику 1-го мединститута молодая женщина привезла из Краснодона мужа, от которого отказались все врачи. В кресле-каталке полулежал «живой труп», опухший от отеков, в полубессознательном состоянии. Цирроз печени после тяжелого вирусного гепатита. Жить мужчине оставалось дня два-три, даже при самом умном, мощном лечении шансы были равны нулю. Почти равны. Катаев, несмотря на огромное сопротивление начальства клиники, больного взял.
В жизни, и в медицине в частности, случаются чудеса. После выписки из больницы молодая пара пригласила врача как члена семьи поужинать в ресторане, и врач впервые приглашение принял. Была весна, конец апреля.
Парень прожил еще целых три года. Вот уже почти пятнадцать лет, как его нет. Каждый год в конце апреля Сергей Семенович Катаев получает с Украины от жены и дочери скончавшегося благодарственные теплые письма.
Сейчас профессор Катаев возглавляет собственный медицинский центр АО «Кураре-медицина»: поликлиника, больницы — детская и взрослая. Иваньковское шоссе, дом 3. Там больного за день осмотрят с десяток классных московских специалистов (они работают по договору), там медсестры тяжелобольным читают газеты. Там, на Иваньковском шоссе, упомянутый персонал городской больницы № 79 не задержался бы ни на минуту.
Несмотря на коммерциализацию своей профессии, Катаев не разучился смотреть на мир с состраданием, это для врача — вечный двигатель.
Впрочем, я отвлекся. Рождественские были.
Что делать читателю «Известий» Родионову?
М. Хазин:
— Перспектива этого дела весьма сомнительна. Я исхожу из практики. Судите сами. В подмосковном роддоме медсестра заметила, что в палату для новорожденных зашла врач-гинеколог (делать ей там было совершенно нечего), сделала укол младенцу и исчезла. Младенец в тот же день умер. На следствии выяснилось, что за два месяца до рождения ребенка врач уже пыталась сделать этой будущей матери аборт, но не вышло. Лоскут кожи несчастного ребенка был вырезан. Установлен след укола. Но судебно-медицинская экспертиза дала заключение: что вкололи младенцу и вообще ввели ли что-нибудь — непонятно. Дело прекратили за недоказанностью.