Эдвин Поляновский. Сборник работ. Двухтысячные
Известия
О людях
Было у них три сына
Могилевская область. Кировский район, деревня Столпище. 1984 год. 12 октября.
На свекольном поле женщины нашли снаряд. Инженер по технике безопасности Леонид Лагойко уложил снаряд возле магазина и пошел звонить в милицию. Телефонограмму принял сержант А. Петрашевич, который перезвонил в военкомат. Прапорщик Караньков пообещал сообщить в войсковую часть.
Из райцентра до Столпищ — пятнадцать минут езды.
Инженер Лагойко вернулся сторожить снаряд. Прошел час, другой. Мимо проходили колхозники, и он попросил их еще раз позвонить. Снова отвечал Петрашевич, перезванивал Каранькову, и тот опять обещал сообщить саперам.
Прошло три часа, четыре. Стемнело. Мимо проходил «газик» председателя колхоза Солоновича. Инженер загрузил снаряд и возле правления бросил в цветочную клумбу.
Колхозного инженера не раз приглашали на курсы повышения квалификации в Минск, в Могилев, инструктировали и по поводу снарядов: в районе Столпищ шли жестокие бои, и земля начинена боеприпасами.
Ему, Лагойко, надо было просто запереть снаряд в сарае или амбаре.
12 октября была пятница, заканчивалась неделя, и в военкомате никакого сообщения саперам писать не стали.
15 октября, в понедельник, военкомат составил заявку на разминирование. Но в этот день не оказалось на работе машинистки, некому было отпечатать.
16 октября, во вторник, заявку на разминирование отпечатали, но некому было ее подписать: все офицеры военкомата уехали на занятия по командирской подготовке.
17 октября, в среду, и.о. райвоенкома А. Навроцкий заявку подписал и ее отправили в войсковую часть.
Заодно военкомат отписал и милиции: срочно (!) выставить оцепление возле снаряда. От военкомата до милиции — четыреста метров, ходьбы — меньше пяти минут. Военкомат отправил срочное предписание почтой. Письмо пришло в милицию через пять дней — 22 октября. Начальник милиции М. Зарубов адресовал письмо участковому милиционеру с резолюцией: «Для исполнения». Секретарь положила распоряжение в папку на имя участкового. Но участковый был в отпуске, и бумага забылась.
В войсковую часть депеша из военкомата пришла пораньше, чем в милицию, — 19 октября. Опять оказалась пятница, опять конец недели, заявку командиру части не показали, даже не зарегистрировали, бумагу перекинули в инженерный отдел, там она и затерялась.
Леонид Лагойко принес находку прямо в контору, на утреннюю летучку. Члены правления пожали плечами — вроде как глушитель, хотя и похож на снаряд. Лагойко отнес непонятный предмет обратно в клумбу возле крыльца.
Вся деревня обсуждала, что это — домкрат или глушитель от мотоцикла. В деревне 37 участников войны, 36 военнообязанных, прошедших армию. Даже если глушитель, но похож на снаряд, — все равно опасно. Конечно, ни один хозяин не позволил бы лежать ему у порога собственной избы. У конторы? Пусть правление и разбирается.
В начале двадцатых чисел ударили заморозки, трава пожухла, клумба оголилась, и снаряд стало хорошо видно.
26 октября (и опять была пятница, опять конец недели) возвращались из школы дети — Сережа Лютаревич, Валера Акушкевич и Игорь Кульмач. Семилетний, восьмилетний, девятилетний. Домой — как раз мимо конторы.
Дети подняли снаряд, опустили на бетонный выступ крыльца…
Следы взрыва обнаруживали в радиусе 150 метров.
Родители узнавали детей по остаткам одежды.
Валентина Михайловна Кульмач:
— Я в Подречье в магазине работаю. Дядька Евгений, подвозчик с фермы, прибежал: «Валя, едь быстро домой, там дети чьи-то взорвались». Я на велосипед, доехала до Столпищенского магазина. Шофер — навстречу. «Гриша, — говорю, — мой?» Он кивнул. Я с велосипеда упала.
Дальше помнит плохо. Люди рассказывали мне, как она пыталась бежать, ноги подгибались, она падала, потом поползла, потом просто катилась, боком, в сторону конторы.
— Очнулась — главбух и соседка под руки меня держат. К конторе не пускают. А я гляжу на ребятишек — моего нет. Опять отключилась. Мне говорят: «Твой Игорь дома». А потом я увидела — его портфель, осколками пробит, рукавичку увидела, капюшон от куртки по шву оторван. Шапка его на дереве… Часы отцовские, которые ему так нравились, не нашли: мы ходили как во сне. Купили новые, даже надеть не на что было. В гроб просто положили.
Ирина Романовна Лютаревич: