Штурман Редкобородов:
— В 1967 году газета «Страж Балтики» опубликовала статью, в которой написала: «Густлов» топил старпом Ефременков, а не Маринеско. Намекали, что командир, дескать, был не в рабочем состоянии… Александр Иванович уже умер, это ему вдогонку…
Долгие десятилетия имя его называли полушепотом, словно речь не о подвиге, а о преступлении.
Государственная «атака века»
После того как его и весь экипаж лишили заслуженных наград, Маринеско дал себе волю — выпивки, конфликты с начальством. По свидетельству писателя А. Крона, у него начались приступы эпилепсии. Трудно поверить, но Александр Иванович, с его-то гордостью, чувством собственного достоинства, просит парткомиссию БПЛ КБФ: устал, выпиваю, потому что болен, прошу направить меня лечиться…
Шел август 1945-го. Война была уже позади. Теперь он и трезвый государству не нужен. Маринеско просто уволили с флота, понизив в звании сразу на две ступени.
То, что творила с ним советская власть вплоть до его нищенской смерти и после смерти, тоже можно назвать «атакой века».
Опять невольная параллель — у них, у нас. В послевоенные годы продолжалось разорение «Густлова» — различные водолазы, охотники за сокровищами, прочие хищники искали там легендарную Янтарную комнату, золото Имперского банка.
Во второй половине восьмидесятых годов в Лиепае на деньги моряков был поставлен памятник Маринеско. По распоряжению политуправления ВМФ фамилию Маринеско с памятника сорвали — ночью, по-воровски. Тогда-то «Известия» и ввязались в двухлетнюю (семь публикаций!) борьбу, не просто неравную — безнадежную, за имя легендарного подводника, за присвоение ему звания Героя. Против «Известий» обрушилось не только военное ведомство (чиновные адмиралы грозили судом), но и Главное политуправление армии, Министерство обороны СССР. Лично министр маршал Язов писал на «Известия» жалобу в ЦК.
Главный редактор (И.Д. Лаптев) не дрогнул. Но не язовская жалоба была самой неприятной.
На «Известия» пожаловалась… дочь Маринеско от первого брака, Леонора.
— Зачем вы травите военно-морское ведомство? — говорила она мне по телефону. — Вы хотите меня с ними поссорить? Вы же отца не знаете, он бросил нас с матерью и не платил алименты.
— В какое время это было?
Оказалось, во времена, когда Александр Иванович был совершенно беспомощен и сам нуждался хотя бы в копеечной поддержке.
— В это время не он, а вы должны были помочь ему.
— Вы все равно ничего не добьетесь, он никогда не получит Героя.
Жалобу свою Леонора передала в «Красную Звезду», которая использовала ее в своей новой травле Маринеско.
А Таня, дочь от второго брака Александра Ивановича, позвонила после первой же публикации:
— Спасибо.
Роковой, мистический Маринеско и при жизни, и после смерти весь мир расколол надвое.
Письма из неволи
С 1948 года Маринеско работал в институте переливания крови замом директора. Директор-хапуга строил дачу, хотел избавиться от принципиального зама. С согласия директора Александр Иванович развез по домам низкооплачиваемых работников валявшиеся во дворе списанные торфобрикеты. Директор — Викентий Кухарчик — сам же и позвонил в ОБХСС.
Первый состав суда распался. Прокурор, фронтовик, видя липу, от обвинения отказался, оба народных заседателя заявили особое мнение. Лишь судья Прасковья Васильевна Вархоева не сдалась.
Маринеско приговорили к 3 годам лишения свободы.
На такой срок далеко не отправляют. Но Маринеско загнали на Колыму. Запихнули в один вагон с недавними полицаями.
Из рассказа Маринеско — Крону: «Раздача пищи в их руках… Чую — не доедем. Стал присматриваться к людям — не все же гады. Вижу: в основном болото, оно всегда на стороне сильного! На счастье оказалось рядом несколько моряков. Сговорились… При очередной раздаче пищи началась драка. Сознаюсь вам: я бил ногами по ребрам и был счастлив». Явился начальник поезда, разобрался, «власть» передали морякам.
Этим письмам более полувека. Александр Иванович писал их Валентине Ивановне Громовой, второй жене.
«Здравствуй, милая, дорогая Валюшка!
Город Ванино — большая деревня, нет водопровода, нет канализации.
Сильная снежная пурга замела наш дом до крыши, и чтобы выйти, нам пришлось вылезать в отверстие в потолке (для печки-времянки) и очистить снег от двери.