— Из них двоих кто-то умер недавно. Телефон молчит.
Поехали втроем.
После долгих звонков за зверью послышалось шевеление. Дверь медленно открылась — Моисеенко, маленький, похудевший.
Узнал. Обрадовался.
Несчастье — да, было: умерла недавно Анна Афанасьевна, с которой прожил больше полувека. Теперь один. Ему 85 лет. Никуда не выходит, только изредка — в магазин. О делах в Америке знает лучше, чем о событиях на лестничной площадке.
— Сосед ваш недавно тоже умер — райвоенком, — говорит Шильцев. — Вышел на улицу и упал.
— Давыдов? Хороший был человек, со мной здоровался. А я, знаете, смерти не боюсь: уйду и от всего освобожусь.
Он все же немного догнал жизнь. Дочь Людмила закончила как раз Институт инженеров железнодорожного транспорта в Гомеле, в который он не посмел поступать. У другой дочери, Ларисы, — два высших образования: закончила Институт иностранных языков (преподаватель английского, французского) и педагогический (психолог). Сын Сергей приобрел аж три специальности: закончил тот же иняз в Минске, Академию внешней торговли в Москве и школу бизнеса при одном из университетов США.
Все при деле — инженер, директор гимназии, коммерсант.
По второму делу Юрия Илларионовича реабилитировали только в конце 1989 года. По закону ему должны были выплатить компенсацию — двухмесячную зарплату. Но поскольку забрали его юношей в 1935-м со второго курса института, то выдали старику в 1990-м две студенческие стипендии.
А накануне 50-летия Победы Моисеенко написал письмо Ельцину. Москва направила в Минск бумагу: те, кто работал в войну на оборонных предприятиях, имеют право на награду. И Моисеенко в 1995 году наградили юбилейной медалью «50 лет Победы».
Наград у него теперь стало две. Первая, перед тем, тоже медаль — «Ветеран труда». Но и после этого его никто не поздравлял 9 Мая.
Мы простились с Моисеенко затемно, и небо было усыпано звездами. Районный воздух был чистым и обновляющим — почти как деревенский. И казалось, будто жизнь еще поправима и виделись мы не в последний раз.
И в нынешний юбилей он остался один.
С опозданием, но я поздравил дорогого Юрия Илларионовича с Днем Победы. В России так тоже принято — с прошедшим днем.
Поживите, сколько сможете.
2000 г.
Звезды и Млечный путь
Десант
— Вот это, видите, фотография моего деда генерала Вавилова. А это — мама. В Первую мировую войну была сестрой милосердия, участвовала в Брусиловском прорыве, ее наградили Георгиевской медалью «За храбрость» 4-й степени. В гражданскую войну мама, дворянка, единственная из родственников пошла за красных. На войне познакомилась с отцом — запорожским казаком. Родился я, ваш покорный слуга Дмитрий Дмитриевич Вонлярский.
На стенах — фотографии и военные реликвии семьи.
Когда началась Великая Отечественная, Мария Михайловна была уже в возрасте. Она «омолодила» документы на три года и на второй день войны отправилась на фронт. На Соловьевской переправе ее ранило. Недолежав в подмосковном госпитале, отправилась в Баку, к сыну. Дима учился в высшем военно-морском училище.
Сегодня это звучит пышно, но мать сказала именно так:
— Сынок, надо защищать Родину.
Бросив училище, со второго курса Дима с матерью отправились на фронт. Она, военврач 3-го ранга, стала начальником санитарного поезда.
Он попал в 71-ю отдельную морскую бригаду Тихоокеанского флота, которую бросили на защиту Москвы. Бои, награда, ранение. После госпиталя Дмитрия, могучего парня, боксера, направили в парашютно-десантный батальон ВВС Черноморского флота. Освобождал Керчь, Новороссийск, Севастополь.
В составе 83-й дважды Краснознаменной бригады морской пехоты Вонлярский, уже разведчик, прошел Румынию, Болгарию, Югославию, Венгрию, Австрию, Чехословакию.
— А это что за клинок на стене?
— Немецкий, офицерский. Вот тут по-немецки выгравировано: «Честь и кровь». Мы высаживались в Керчи, и была рукопашная. Немец этим клинком хотел меня заделать. Сегодня какое? 11 апреля? О, как раз в этот день в 44-м мы Керчь освободили, у меня благодарность от Сталина этим числом. Хотите альбом посмотреть?
Это я — в кубанке татарина. Против нас воевали крымские татарские батальоны. Дрались они хорошо. Я татарина хлопнул, а кубанку себе взял. А это — вся наша братва после штурма Сапун-горы. А вот наша рота разведки в Болгарии, я был ранен в голову, видите — голова замотана. Посмотрите, это член Военного Совета Черноморского флота, вице-адмирал Азаров мне надписал.