Это в этом городе восьмиклассница, заполняя анкету, на вопрос: «Ваше любимое блюдо?» — ответила:
— Мороженое.
— Ваше представление о счастье?
— Быть нужным людям.
— Ваше представление о несчастье?
— Война!
Это написала девочка, не имеющая от войны ни одной царапины. Это написала девочка, для которой мороженое — блюдо…
Не хватило места…
Что может быть обиднее и нелепее объяснения, которое годится на все случаи жизни. Между прочим, все беды на земле — большие и маленькие — происходят от того, что кому-то чего-то вдруг не хватает: Принципиальности. Честности. Гражданского мужества. Выдержки. Терпения. Ума. Совести. Мужества. Доброты. И даже Зла. Ненависти.
Как хорошо, что Меньшикову в ту пору хватило всех главных качеств, из тех, что свойственны русскому характеру!..
У Галины Ивановны немного документов о брате. Вот письма от него. Извещение о смерти: «…в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество…»
Был у неё и другой брат — Николай, связист. Получили извещение, что пропал без вести. В конце сороковых годов сестра Галины Ивановны Таня работала официанткой в Клайпедском ресторане, к ней подошёл военный и, не знакомясь, спросил: «У вас был брат — Николай?» — «Он жив?!» — «Мы с ним были на разных концах связи, шел бой. Там, где стоял Коля, там после мины ничего не осталось…».
Галина Ивановна всю жизнь работала учительницей в начальных классах. И когда она рассказывала своим детям о мужестве, о стойкости, верности Родине, когда она говорила просто о честности, она поминала и своих братьев. Не потому что они лучше других, а потому что они были не хуже других, сделали все, что смогли, и они были ближе ей, чем кто-либо, а значит, и им, её ученикам, ближе.
И она водила их в музей, потому что, не зная прошлого, нельзя до конца понять и полюбить настоящее. И среди других экспонатов дети видели и фотографию брата своей учительницы.
Сейчас ей, Галине Ивановне, почему-то неудобно видеть своих учеников, она даже сторонится их, вроде как лгала им раньше, не на тех примерах воспитывала. А когда при случайной встрече дети спрашивают её: «Что это? Почему?», — она отвечает растерянно и честно: «Не знаю», разводит руками и спешит уйти.
Есть в истории неизменное и вечное — народный подвиг. И роль музейного служащего — работника Истории огромна, почётна и очень ответственна — он и педагог, и воспитатель и, если хотите, политик. Он — музейный служащий,— храня прошлое, работает на настоящее и будущее.
Обо всем этом я хотел поговорить с Олимпиадой Алексеевной Симоженковой, однако разговора не получилось.
— Обновляли экспозицию, — говорила она, — и места для Меньшикова, действительно, уже не хватило.
Я с вниманием разглядывал экспонаты музея, отыскивая, что здесь неизменно и вечно, что не подлежит, так сказать, обновлению. Изделия из дерева? Расшитые полотенца? Банки с рыбами, которые водятся в старорусских реках? Но я не знаю, где бы висели сейчас эти расшитые полотенца, если бы не Меньшиков с пулемётом.
— Мы нашли новых героев, и на его место поместили…
На стенде, в соседнем отделе есть доска Почёта, на ней — лучшие труженики города, улыбающиеся и серьезные, молодые и постарше. Вот их, говорил я Симоженковой, можно и нужно «обновлять», потому что, даже если кто-то из них и не стал хуже работать, а наоборот — даже лучше, все равно, кто-то другой в это время может оказаться ещё лучше, кто-то другой может вырваться вперёд.
А Владимир Иванович Меньшиков осенью сорок второго один раз и навсегда сделал все, что мог, и впереди него уже быть никто не сможет. И если появился новый герой, он в музее может занять достойное место только рядом с Меньшиковым. Не вместо него.
Я бы повёл Владимира Ивановича Меньшикова по нашим общим с ним улицам и улочкам. Я бы повёл его по всему городу и все ему показал. Кроме одного. В старую Никольскую церковь, где сейчас краеведческий музей, я бы его не повёл, обошёл её далеко стороной. А если бы случайно он свернул вдруг к ней…
— Извините, Владимир Иванович, — сказал бы я.— Извините — будьте великодушны, как были мужественны.