«Наш Звенигород находится намного дальше от места гибели Татаринова, чем были от него эти двое. Но если бы я знал, что нужна моя помощь — в любое время суток, любую погоду пошёл бы туда… В Подмосковье я недавно, не знаю этих мест, но постараюсь найти этих людей, чтобы высказать им свое отношение к их поступку». (Н. Наровлянский, г. Звенигород Московской области.)
«Татаринов скончался от сердечно-сосудистой недостаточности. А почему она наступила? Не потому ли, что в тяжелую минуту человек, выбиваясь из последних сил, развивал эту самую недостаточность, оставшись по воле Казина и Бондарева один на один с недугом, пургой и подлостью. Я сама инвалид, сердечно больной человек и только благодаря чуткости врачей и соседей живу, но если меня бросить одну во время приступа, неизвестно, достаточно ли было бы сил в мышцах моего больного сердца ещё раз вздохнуть и увидеть мир таким, как он есть». (Г. Бедоева, г. Новочеркасск.)
Справедливости ради надо сказать, что есть в почте одно письмо, автор которого (москвич Л. Хазер) пытается… оправдать поступок Казина и Бондарева. Не объяснить хотя бы психологию поступка, а именно оправдать. И лес подмосковный вроде бы не лес, не тайга, нечего там и искать кого-то («в подмосковных лесах во сто крат безопаснее, чем в любом городе»). А если пурга, то вообще она уравнивает всех, и охотника-следопыта и новичка, что ж тут винить кого-то, что не нашли. И т.д. Пурга, возможно, и уравнивает шансы людей опытных и новичков, но лишь тогда не может быть горького упрека ни к кому, когда для спасения человека предпринято было не только все возможное, но и сверх возможного.
Впрочем, появление этого единичного письма в большой редакционной почте отражает, вероятно, истинное соотношение человеческих взглядов и поступков. Автор — в одиночестве. Тем не менее он объявился, отозвался, оставил даже свой адрес, вроде как заявил о себе, об открытой своей поддержке губительному равнодушию. Что ж, если бы не было у нас ещё этого равнодушия, может быть, жил-поживал бы сейчас среди нас и егерь Федор Григорьевич Татаринов.
«Бойся равнодушных,— писал в «Заговоре равнодушных» Бруно Ясенский,— они не убивают и не предают, но только с их молчаливого согласия существует на земле предательство и убийство».
Теперь, как полагается в конце, — о принятых мерах. Имеют ли право, спрашивают читатели, охранять природу люди, которым безразлична человеческая судьба? И сами же отвечают: надо не им, а от них охранять все живое. Как выяснилось, Казин, исполнявший обязанности председателя правления Рузского районного общества охотников и рыболовов, даже не сообщил о гибели егеря Московскому областному обществу охотников.
Оба, и Казин и Бондарев, с работы сняты. Об этом редакции сообщили председатель правления Московского общества охотников и рыболовов И. Куприянов, а также председатель исполкома Рузского районного Совета К. Соломатин.
Сейчас сошел в подмосковных лесах последний снег. Закончился зимний охотничий сезон. На смену ему пришёл новый сезон — весенний, открывая его недавно, рузские охотники снова отправились в лес. Казин и Бондарев не вышли с ними. Они исключены из общества охотников. Они не имеют права ходить в лес с ружьём.
1972 г.
Простая мудрость
Человека этого знаю с тех пор, как помню себя. Днём ли приезжаю в Старую Руссу, ночью ли, с поезда иду прямо к нему. Хоть в избе его не очень просторно, он всегда держит комнату с нетронутой постелью.
— Не ты, так другой кто может приехать,— объясняет он.
Могут приехать к нему старые латышские стрелки, бывшие партизаны, с которыми он прошёл войну, учителя, музейные работники. Поскольку гости у него только дорогие, других нет, чтобы никто из них не оказался нежданным в доме, он и выделил им комнату. Постоянную.
Последний раз был я у Кухарева год назад. Тогда застал у него дома знакомого плотника из соседней деревни — высоченного, крепкого, с лохматыми бровями старика. Иван Петрович, знакомый Кухарева с довоенного ещё времени, сидел, положив на стол огромные руки.
— Ты вот,— спрашивал он степенно,— расскажи, как там, за морями-океанами живут?.. Как думаешь, чем они от нас, а вернее… чем мы от них отличаемся?
Я стал рассказывать ему о комнате Кухарева, которую он отделил для гостей. О том, что, приезжая в Старую Руссу днём, я ни разу ещё не застал его дома: то помогает соседу крышу чинить, то на другом конце улицы кому-то дрова пилит и колет, то ворота кому-то новые ставит… А случай с Румянцевым?