Как рисуют? Была все та же тема — зима, с которой мы начали рассказ. Шестнадцатилетняя Валя Турыкина нарисовала девичье лицо, обрамлённое вихрями снега. Прямой тонкий нос, брови вразлёт, длиннющие, как крылья, ресницы и пронзительные глаза, в которых такая боль, что, если долго смотреть в них, они могут сжечь.
Журнал «Украина» напечатал эту картину, эти глаза во всю обложку. Студенты Львовского института прикладных искусств скупили несколько сотен номеров журнала, вырезали обложки и заклеили ими все стены одной из комнат общежития. Потом, оказавшись в Киеве, они отправились искать автора…
Как рисуют! Не будем поминать многие республиканские и всесоюзные конкурсы, победителями которых были ученики Н. О. Осташинского. В 120 (!) странах мира побывали на выставках рисунки детей этой студии. И везде завоёвывали они почётные дипломы. Словом, побед не счесть. Сочтём другое…
15 мая студии исполнилось двадцать лет. Многие из её учеников получили высшее художественное образование. Многие учатся сейчас в Суриковском институте, в Строгановке, в архитектурном, учатся в Москве, Киеве, Львове… Ученики Осташинского работают художниками в редакциях газет, журналов, в издательствах, на киностудиях.
Ну, хорошо, талант есть талант. Но как же всё-таки с теми, кто не станет художниками? Таких ведь немало, наверное.
Да, немало. И это, конечно, очень важно: знать, чем стала студия для тех, остальных.
Однажды услышал я такой разговор.
— Пусть наш сын занимается в художественной студии,— говорила мужу жена.— Не могу понять, почему ты против?
— Я тебе повторяю, это несерьёзно,— отвечал он.— Художником можно быть только или талантливым или никаким. Пусть он займётся делом: станет физиком, математиком или, как я, инженером-конструктором.
Позиция отца не из редких, скажем прямо. Тем более, важно знать: чем была студия для тех, кто не стал художником?
Если взять любой (я не преувеличиваю — любой) рисунок ученика в студии, даже очень несовершенный, можно увидеть: учитель учит детей образно мыслить. Не самое ли это главное в педагогике Осташинского? Вспомним аквариум в темноте, через который иногда преломляется пучок света, чтобы у рыб была радуга, вспомним «Океан — море синее», детей с закрытыми глазами.
После одного из таких уроков шестилетний Миша Барабанов сказал дома:
— Мама, у тебя брови, как стая волков…
— Ну и что,— скажет, вероятно, тот отец. И его, быть может, поддержит какой-нибудь практичный читатель: так ли уж это необходимо — воображение, фантазия?
Необходимо. Ученики Осташинского хорошо знают: настоящее искусство перестаёт существовать там, где кончается воображение, творческая фантазия. Искусство музыки, живописи, поэзии. Искусство медицины, инженерной мысли. Воображение не даёт мысли дремать, бережёт её от застоя.
— Вы, может быть, видели,— говорил мне Осташинский,— у нас в студии скульптуру Маяковского? Так вот её лепил Аркадий Ершов. Между прочим, кандидат технических наук… Валерий Лабковский, тоже наш художник, занимается у академика Колмогорова. Будучи студентом-первокурсником, он уже преподавал в школе для одарённых математиков. Недавно встретил на Крещатике Олега Маншило, его скульптуры были известны на многих выставках. Сейчас — слесарь, говорят, очень толковый. Руку мне подал, и я сразу вспомнил его пальцы, крупные, сильные… Рая Воробчук защитила диссертацию по архитектуре… Другой наш архитектор, Виталий Пашков, показывал мне недавно свой проект пионерского лагеря — загляденье… Толя Лапутин — кандидат биологических наук. И знаете, что приятно? Он готовит к печати книгу по биологии со своими же рисунками. Биолог должен любить природу и любовью художника…
Долго рассказывал мне Осташинский о своих учениках — художниках, физиках, математиках, химиках. Время от времени он снимал очки, устало и близоруко щурился, давая, видимо, отдохнуть глазам. Потом часто моргал, снова надевал очки и снова говорил, говорил… И мне все яснее открывался смысл слов, сказанных однажды известным авиаконструктором А. Яковлевым: «Чайковский — наш соавтор».
Я подумал тогда: если ученица Осташинского станет техническим секретарём, машинисткой, администратором, и тогда я отличу её от многих. Не смогу не отличить. Потому что Осташинский не только растит художников, но главным образом формирует Личность.
Я часто вспоминаю один краснодарский трамвай. Он шёл вечером, близко к полуночи, позванивая и грохоча на стыках, по окраине города. Сирень свешивалась прямо в окна. В вагоне было очень тихо и скучно.