А вы, Евдокия Ананьевна и Анатолий Сергеевич, не обратили внимание на то, что Саша воровал в основном только у вас. Однажды, ещё на старой квартире, соседка Первакова забыла в коридоре кошелёк с деньгами. Вечером вернулась домой с работы, Саша ей кошелёк протягивает:
— Это не вы утром потеряли?..
Сейчас вы в глубокой обиде на комиссию. А вы не подумали о том, что у нас есть дети-сироты, дети родителей-пьяниц, дети, живущие в плохих материальных условиях, и т. д. Вот им-то действительно надо помочь. А вас-то почему надо освобождать от родительских забот? У вас прекрасная двухкомнатная квартира, получаете 300 рублей в месяц, оба с высшим образованием, умом бог не обидел. Все карты в руки.
Комиссия вместо того, чтобы удовлетворить вашу просьбу отправить Сашу в колонию, оштрафовала вас, Евгения Ананьевна, и строго предупредила, что впредь могут лишить родительских прав. Сообщила обо всем и по месту работы мужа, в университет, где он работает юристом. Теперь вы жалуетесь в «Известия»: «Комиссия окончательно дискредитировала нас в глазах подростка».
О чем вы говорите, подумайте! Найдите мне такую комиссию, которая смогла бы дискредитировать перед ребёнком Мать, любящую и любимую. Нет такой комиссии. В природе нет!
Вам кажется, что вас, Евдокия Ананьевна, все хотят лишить мужа, счастья. Все, вплоть до журналистов. Да что вы! Будьте трижды счастливы! Но только не за счёт единственного сына, не за счёт родной крови.
Как-то так получается, что вот я больше к вам обращаюсь, Евдокия Ананьевна! Это понятно. С вами, Анатолий Сергеевич, я бы мог поговорить о том, что, вступая в новую семью, нужно взвесить все, подумать прежде, а сможешь ли ты полюбить и сына…
…С Сашей мы гуляли чуть ли не все воскресенье. Может быть, банален портрет, но так оно на самом деле — мягкие карие девичьи глаза и длинные-длинные ресницы. Парень очень добрый, очень привязчивый. Он говорил мне, что не был ещё ни разу в метро, что не видел ещё ни одного «живого» хоккеиста, что… Я думал, сколько же у вас было возможностей завоевать Сашину любовь. Он мне рассказывал о том, как сам с ребятами соорудил спортивную площадку в соседнем дворе (а вы об этом даже и не знаете), о девушке, с которой дружит. За один день — да, я смею так сказать — я узнал больше, чем вы за два года.
Мы бродили с ним по знаменитой одесской Дерибасовской. И говорили обо всем. Только об одном не говорили. О его несчастье. Я знал, сколько он уже выплакал слез на всех комиссиях и в судах, видел, как вздрагивает его сердце, и чувствовал — заговорим об этом, и под ним асфальт расплавится от горя.
Он очень привязчивый.
— Можно, я приду в аэропорт, провожу вас, — сказал он. — Я обязательно приду.
Ни ему, ни мне не хотелось расставаться.
Я ждал его в аэропорту. Но он не пришёл. Видно, опять что-то случилось…
г. Одесса
1969 г.
Всегда с тобой
Однажды я видел, как громадный, богатырского сложения мужчина во сне беспомощно звал мать. Наверное, во сне ему было плохо, а может быть, снилось ему, что кто-то хотел его обидеть…
История под названием «Пасынок», рассказанная в № 192 «Известий», вызвала много читательских писем. Речь шла о том, как молодая женщина, выйдя вторично замуж, забросила сына. Мать, Евдокия Ананьевна, руководитель планового отдела фирмы «Обувь», и отчим, Анатолий Сергеевич Зорин, юрисконсульт управления морских путей Азово-Черноморского пароходства, совершенно не занимались ребёнком и даже пытались отправить его в колонию, ссылаясь на то, что Саша вконец испорчен.
Два месяца прошло с тех пор, как обо всем этом поведали «Известия», а читательские письма все идут. Пишут в одиночку и коллективно. Даже незнакомые, случайные люди в электричке прочитали — и вместе пишут.
Из Одессы прислал письмо Анатолий Григорьевич Кица. Он — тёзка отчима, о котором шла речь в «Пасынке», тоже юрист, тоже по совместительству преподаёт, и у него тоже — жена и сын. И вот некоторые одесские читатели, не обращая внимания на разницу фамилий, отчеств (подумали, видимо, что журналист изменил все это), решили, что Кица и есть «герой» рассказа. Ох, досталось же ему. Полузнакомые и незнакомые одесситы забрасывали его злыми вопросами, расспросами. Телефон его звонил беспрерывно. Авторы звонков в выражениях не стеснялись… Ему не давали работать и жить.