И тяжкий сон житейского сознанья
ты отряхнешь, тоскуя и любя..
Вл. Соловьев
Предчувствую тебя. Года проходят мимо
Все в облике одном предчувствую Тебя...
Весь горизонт в огне - и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя
Весь горизонт в огне, и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты.
О, как паду - и горестно, и низко,
Не одолев смертельные мечты !
как ясен горизонт ! И лучезарность близко.
Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Блок, 1901 г..
И это после ночи небо будет казаться мне удивительно чистым и голубым, тихо всходящее на свой вечный огненный престол солнце - удивительно красным, мир - спокойным... а сейчас - мое время... ночь, когда дневная суета и иногда ненужная поспешность не будут мешать мне.. и можно будет говорить по телефону или писать свои рассказы на лэптопе, иногда, объятый в ночи суровым молчанием, посматривая глазами виртуальных камер на раскинувшийся ночной город, прекрасный в своей пустоте и неповторимый в лучах мертвого света, с уходящими в далекую перспективу цепочками оранжевых огоньков, сказочными, в ночи, шпилями высотных зданий, черными водами реки, тихо шуршащими под громадными мостами, темноватыми парками и словно забытыми аллеями, засаженными старыми деревьями, небольшими домами, построенными еще в конце прошлого века, в которых ночью совсем пусто и ничего не слышно - там лишь ветер, единственный хозяин города ночью, тихонько поет ему одному ведомую песню и меланхолично перебирает листья... и все же в мегаполисе, не то, что здесь, очень трудно будет услышать в этом громадном мегаполисе тишину... ее будут нарушать то и дело проносящиеся по трассам машины с включенными фарами... Кажется я немного задремал и мой мозг не упустил такой возможности, чтобы преподнести мне очередное сновидение.. надеясь, что я все же смогу отличить его от реальности...
Боевой вертолет стрекотал в розовато-голубом эфире, плавно паря над склонами предгорий, утюгами вперившихся в глади плато, изредка зависал над котлами долин, закапанный оловом чудесных озер... тень его, дробясь в стрелявших всполохах сколов, торопливо и грациозно бежала по пустошам дикой земли чьими просторами наслаждались мои глаза... Вдруг машину качнуло набок, взвыл двигатель, и по плавной дуге пилот послал хищный "скорпион" на посадку, а я, глядя на перекошенный горизонт сахарных голов вершин, на мчавшиеся, с головокружительной скоростью, в глаза плоские крыши цзонга, на древний камень монастырских построек и белые домики рассеянной у подножья деревеньки, размышлял как прекрасен этот край в час восхода... Еще не затихли лопасти двигателя, а я уже спрыгнул на свежую траву... Тибет... Это была земля сурового труда, древних таинств и вечных гор... некоторые были по-утреннему гулки и необъятны... Передо мной расстилался океан серых, словно осыпанных сахарной пудрой хребтов... а над ними разбросано тянулись к горизонту розовые облака, будто подвешенные на нитях разной длинны под купол неба, которое, казалось, грозило спокойствием своей глубиной васильковой синевы... Истомленные городским смогом легкие расширяли грудь, хватая чистый и прозрачный воздух, остуженный дыханьем снежных вершин, - так, верно, пересохшие и окровавленные губы припадают к чистой прохладе родника, блаженно утоляя жажду... Под моими ногами лежала долина с извилистой рекой.. крестьяне уже гнали овец и волов на пастбище, и мычанье животных протяжной нотой висело в естественно-протяжном пространстве мира.. Я стоял на краю пропасти... подернутый дымкой грусти, приходил на эту землю новый день... перед моими глазами проплывал весь двадцатый век - со всеми его красотами и безобразиями, взлетами духа и соответствующими духа падениями... Казалось, что здесь вся земля.. и нет ничего, кроме этих гор и все остальное - сон... странный, нехороший сон... Но остальное было - от этого не уйти и уставшая за длинные часы перелета память вернула все на круги своя...
Или Рим... Прилететь из Москвы, теплым весенним вечером пройтись по улочкам Трастевере, присесть за белый столик на пьяцца Санта Мария, слушать бродячих музыкантов, глядеть на юных девушек, благоухающих как акации в майской Одессе, потягивать кампари и думать о своем... Ведь древние всерьез полагали, что "все дороги ведут в Рим"... Да и сейчас там мало что изменилось... мало что изменилось в этом великом городе... Практически вся древняя история античности и средних веков разыгрывалась именно здесь... Эти площади и фонтаны... улицы и стены были свидетелями кровавых сражений и триумфальных шествий, гнусных предательств и высочайших проявлений человеческого духа... Вы ведь помните - он был основан Ромулом в VIII веке до нашей эры, и постепенно стал центром не только всей мировой культуры.. но центром вселенной того времени... Потом столицей Великой Римской Империи ! От войск его содрогались варвары, бежали в ужасе народы, рушились империи и царства... грохотали непобедимые по Галлии и Британии, Африке, Арамее, Азии, Греции по всем берегам Средиземного моря и дальше, дальше от них... Как непостижима история... по этим самым улицам маршировали легионы Цезаря и Помпея, Суллы и Траяна, Сципиона и Мария... В этом городе создавались грандиозные сооружения человеческой мысли, призванные навеки утвердить римское господство по всему миру.. Строились великолепные дворцы Нерона, Флавиев, возводили Форум, Пантеон, знаменитый Коллизей... Город был столицей всего мира... да и сейчас не утратил своего величия... его базилики и термы, арки и дворцы, площади и улицы все еще хранят воспоминания о страстных речах Цицерона, Катилины, помнят последний крик Юлия Цезаря и изысканный стиль поэтов прошлого - Вергилия, Лукреция, Овидия... где-то поблизости творили великие Сенека, Тацит, Плутарх... Сейчас все иначе... Кто-то верно заметил, что Рим состоит из камней и любви. Во всем, что не касается этих вечных предметов, римляне с удовольствием валяют дурака, интуитивно чувствуя, что все остальное не столь уж важно ;-)... В памяти - маленькая уютная площадь перед Пантеоном: шорох фонтана, белые столики под зонтиками от солнца, мороженое и капучино, воздушные шарики, бродячий скрипач в широкополой шляпе, разомлевшие цветастые туристы, сдержанный гомон, умиротворение... Или фонтан на другом конце пьяцца Навона... под аккомпанемент падающей воды и двух гитар несколько юношей пели о том, что чтобы в жизни ни случилось, пускай так и будет. Художники продавали картины с видами пьяцца Навона, фонтана и поющих юношей. Праздничная публика лизала мороженое, рассматривала картины, слушала музыку и неторопливо прохаживалась. Остальные люди, разбившись на пары, сидели на скамейках, на ограждении фонтана и просто на каменной брусчатке площади и целовались...