В одном из углов, заваленного звериными костями, нашлись его заплесневевшие от времени вещи, аптечный ящик и плащ. Из содержимого ящика почти ничего не сохранилось, травы сгнили, инструмент заржавел, то, что не было плотно запечатано, протухло. Сейчас эти вещи были бесполезны, но вот если Ерунго удастся выбраться, они послужат подтверждением его профессии.
Закинув за плечи ящик, юноша завернул в тряпьё притихшего младенца, прижал к груди и отправился искать выход из этой западни. Чтобы не плутать по этому лабиринту, он втер в край левого глаза немного все той же крови королевы фей. За следующим поворотом как по волшебству оказался подъем наверх.
Зажав зубами горловую кость феи, Ерунго сделал шаг к выходу. На него тут же попыталось прыгнуть два больших паука с человеческими руками. Но воздух, со свистом проходящий сквозь полую кость королевы заставил их отступить.
Ерунго двигался вперед, проход становился всё уже и ниже, в проход постоянно кто-то выскакивал, скалил зубы, шипел, рычал, делал всё возможное, чтобы напугать идущего, заставить повернуть обратно.
Ребёнка пришлось спрятать в короб и толкать перед собой, возможности идти больше не было, Ерунго полз, сквозь отвратительных насекомых, через вонючую грязь кишащую червями. Стражи спасительного коридора уже осмелели на столько что пытались вцепиться в беглеца зубами и когтями. Горловая кость теряла свою силу.
Выход все ближе и ближе, вот уже ящик протиснулся наружу, под спасительный свет дня. Ерунго что есть силы дул в свою свистульку, выбираясь сквозь узкую нору. Вот она, свобода!
Безумно хохоча и плача в серое небо, он лежал на желтой осенней листве. - Спасён!
Наконец придя в себя, Ерунго осмотрелся. Вход в царство фей, обычная барсучья нора, заполнен тишиной и мраком, преследовать его никто не стал.
Под дневным светом его левый глаз ослеп. Ветер сдул в юноши следы крови словно пыль. Теперь он не напоминал посланника преисподни, и вполне мог сойти за обычного бродягу.
Выбрался из леса именно в том месте, где когда-то он так неудачно заночевал. Качая на руках, плачущего и словно только сейчас очнувшегося ребёнка, он тихо брёл по дороге в тот городок, в котором проходил свою практику.
Увидев городские стены, он долго не мог понять, куда пришел. Остановивший его патруль, в «сказку про похищение фей» не поверили, но ребёнка у него забрали, поинтересовавшись именем младенца, и обещая поместить в интернат при местной церкви.
- Ерунго Фазан. - Назвал его юноша, шансов найти настоящих родителей малыша у него не было.
Из осторожных расспросов Ерунго удалось узнать, что семь лет назад закончилась вспышка черной смерти, «Госпиталь» перестал существовать. Присланный, много лет назад, ему на замену Чумной Доктор, теперь обычный смотритель кладбища.
Сильно постаревший, он узнал Ерунго. Охая и причитывая, усадил коллегу за стол. Выслушав правдивый рассказ, запер его в доме и побежал к настоятелю церкви с донесением.
Ерунго, ел маленькие кусочки хлеба, вымоченные в молоке. Наслаждаясь, может быть последней трапезой в жизни, сил бежать не было, да и не куда.
Возможно, его просто решат сжечь, так, на всякий случай, во избежание, и в назидание, для укрепления церковной власти.
Конец?
Всадник
Всадник
Вещь: Рыцарская шпора (1шт.) Эффект: Отрицательный Жанр: Темное фэнтези
Примечание Торгового дома " В тени Белого Дуба" Вторая безвозвратно утеряна. Оставшаяся без напарницы капризна, возможны сбои и неожиданный эффект
...и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу...
Откровение Иоанна Богослова, глава 1
Стейн смотрел на затягивающуюся на глазах рану.
Рана копошилась. На глазах темнела, сворачиваясь, кровь, покрывая жесткой корочкой место, откуда минуту назад Элдар извлек стрелу. Края бугрились и рубцевались, корка трескалась, обнажая розовую еще, нежную кожицу, и Стейн боролся с отчаянным желанием это место почесать.
- Охренеть! - восхитился Элдар и глаза протер, наверное, чтобы удостовериться в увиденном. Стейн мысленно с ним согласился.
Невероятно, но артефакт действует. Даже в единственном числе. И если они найдут пару, король, наконец, прекратит войну. Закончатся страдания Саакских земель, перестанет проливаться кровь сыновей ее, смолкнет материнский плач по убитым детям. Заколосятся поля, скотина расплодится. И возродятся Саакские земли на радость Единого, согретые лучами любви его.