Я затратил не меньше половины флакона, выжигая в траве круг радиусом метров в десять, и только потом подошел к склонившемуся над Эйгоном Раджкару. Эйгон, конечно, был уже без сознания, но он легко отделался. Больше всего я боялся, что он не успел закрыть щиток шлема, и одна из тварей добралась до лица. А так — у него сильно распухла рука, но это все было поправимо.
Мы расстелили прямо на обгоревшей земле его спальный мешок, Раджкар достал аптечку и сделал ему укол алкорада. Раджкару не нужно было ничего объяснять — такое среди клиентов случается очень редко. И все-таки не мог я никак избавиться от скрытой — так мне казалось — неприязни к нему. Ну не мог, и все.
— Похоже, обошлось, — сказал он, укладывая аптечку на место. — Хотя наверняка придется снова облегчать его рюкзак.
— Да уж придется, — ответил я без выражения. Тяжело, конечно, но что поделаешь? Я не ощущал никакой обиды на Эйгона. Не повезло человеку, что тут поделаешь. Тем более, что в этом его невезении была и доля моей вины.
— Не могу я понять, зачем такому, как он, мог потребоваться айгл? Ему и без того чертовски везет.
Меня этот вопрос сейчас не волновал. Меня волновало другое — откуда на этой прежде безопасной стоянке взялся иагр. И что теперь делать? Я ничего не ответил — будто и не слышал Раджкара. Но теперь я часто вспоминаю эти его слова. Слишком часто.
— Вот что, — сказал я, вставая. — Заночевать придется здесь. Место не лучшее, но деваться некуда, сегодня Эйгон идти не сможет.
— Вопрос еще, сможет ли завтра.
— Разбивайте лагерь, ставьте защиту. А я пойду поищу гнездо.
Мне повезло. Гнездо было всего в полукилометре, мы прошли мимо него, когда спускались. Желтоватый след в траве привел меня к щели между камнями. Подходить близко я не стал и всадил в эту щель остаток флакона из «эктона». Иагры — твари сравнительно редкие, можно было не бояться, что где-то рядом объявится ночью еще один.
А на обратном пути я заметил в стороне, за камнями, что-то блестящее. Это была пряжка. Я подошел, осмотрелся. Ниже по склону, полускрытые в траве, лежали клочья одежды, раскрытый рюкзак, шлем. Я не стал подходить ближе — все было покрыто желтой плесенью. Мне не хотелось приносить отсюда желтую плесень.
Когда я вернулся, Эйгон уже сидел и пил из кружки приготовленный Раджкаром чай. Дела шли, в общем, неплохо. О том, что я увидел на склоне, говорить им мне не захотелось.
— Ну как успехи? — еще издали спросил Раджкар.
— Все в порядке, — я подошел, опустился прямо на выжженную землю, снял с головы шлем. Теплый ласковый ветер приятно холодил кожу. Повезло. Еще раз повезло. Какой раз будет последним?
— Палатку ставить? — спросил Раджкар. Он тоже снял шлем, а Эйгон вообще сидел расстегнувшись, и на мгновение мне стало не по себе. Вот так оно здесь и случается. Все спокойно, тихо, мирно, и опасность осталась позади… А потом кто-то находит разбросанное, выбеленное солнцем тряпье, кое-где покрытое желтой плесенью. Но близкой опасности я не чувствовал.
— Ставьте, — ответил я, потом нехотя стал подниматься, чтобы помочь.
— Сидите, шеф, я и один справлюсь, — сказал Раджкар, но я уже был рядом с ним и помогал раскладывать полотнище. Потом включил активатор и, опустив руки, стоял и смотрел, как палатка медленно приобретает свою обычную форму. Сигнальные вешки вокруг лагеря. Защитные разрядники на палатке. Черт знает какие еще премудрости — и все равно каждый тридцатый не возвращается из страны айглов. Я шел сюда уже девяносто восьмой раз. Я давно исчерпал запас везения.
Потом мы перенесли Эйгона внутрь, и я вкатил ему еще порцию алкорада. Он почти тут же отключился. Оставалось только надеяться, что лекарство поможет — вряд ли мы сможем перетащить его обратно через хребет. А тем более — через лес.
Было еще не поздно, и мы с Раджкаром не спеша поужинали в полном молчании. В облаках появились большие просветы, ветер почти стих, солнце клонилось к закату. Почти идиллия.
— Как думаете, шеф, он сможет идти? — негромко спросил Раджкар.
— Завтра узнаем.
— А если не сможет.
— Придется ждать. Назад нам его не донести.
— Жаль, что нельзя вызвать помощь.
Когда такое случается, всегда жалеешь об этом. Только не будь здесь строгого режима, айглов давным-давно не осталось бы. Человек умеет опустошать все, к чему прикасается. Мы и так достаточно похозяйничали в этих местах. Когда я начинал водить свои первые группы, поймать айгла было значительно легче.