Я попытался достигнуть максимальной скорости, и сельская местность Калифорнии слилась в одно пятно. После поворота, от которого завыли покрышки, в быстрой последовательности произошло несколько событий.
Я увидел грузовик, бешено остановленный прямо на разделительной полосе, девушку лет восемнадцати, несущуюся на мой автомобиль, и взрослого мужчину, бегущего за ней. Я вдарил по тормозам, отчего они взорвались подобно бомбе. Я крутанул руль, и неожиданно калифорнийское небо оказалось подо мной. Затем всё встало на свои места, и я понял, что перевернулся. В течение момента я был ошеломлён, затем резкий крик проник мне в голову, раскалывая её.
Я открыл дверь и рванулся по дороге. Мужчина схватил девушку и потащил её к грузовику. Он был сильнее её, но за каждый фут, пройденный им, она сдирала дюйм его кожи.
Он заметил меня.
— Тебя это не касается, приятель. Я её законный опекун.
Я остановился и тряхнул головою для прочистки мозгов. А ему только этого и надо. Размахнувшись, он врезал мне по подбородку, от удара я повалился. Он схватил девушку и швырнул её в кабину. Когда я поднялся на ноги, он уже добежал до водительской стороны и садился внутрь. И как только он тронулся, я подпрыгнул и забрался на крышу. Я чуть было не свалился, но, процарапав около пяти слоёв краски, всё-таки удержался. Затем я подполз к открытому окну и дал ему по шее. Он чертыхнулся, схватил мою руку и дёрнул. Грузовик бешено завилял в сторону ограждения, защищающего от падения с крутой насыпи.
Последнее, что я помню — нос грузовика, смотрящий вниз. Затем противник со злостью дёрнул мою руку, чем спас мне жизнь. Я свалился с грузовика в тот момент, когда он сорвался с утёса.
Я крепко ушибся, а булыжник, на который я приземлился, оказался ещё крепче. И я отрубился.
Что-то холодное коснулось моего лба, когда я пришёл в сознание. Первое, что я увидел — мигающий красный свет на крыше представительно выглядящей машины, припаркованной рядом. Я попытался сесть, но нежные руки уложили меня обратно. Приятные руки, руки девушки, которая впутала меня в эту историю.
Затем надо мною склонился Дорожный Патрульный и представительным голосом заявил: «Скорая помощь на подходе. Как ты себя чувствуешь?»
— Ушибенно, — ответил я и сел снова. — Но скорую можете отправить обратно. Я в порядке.
Я пытался говорить безразличным тоном. Последнее, в чём я нуждался после ночной «работы», так это полиция.
— Как насчёт того, чтобы рассказать мне об этом? — сказал полицейский, доставая блокнот. Прежде, чем отвечать, я прошёлся по насыпи. Мой желудок вывернуло наизнанку. Грузовик врылся носом в калифорнийскую грязь, и мой спарринг партнёр превратился в смесь этой добротной калифорнийской почвы и собственной крови. Он лежал нелепо: половина внутри кабины, половина снаружи. Фотографы делали снимки. Он был мёртв.
Я отвернулся. Патрульный смотрел на меня, ожидая, когда меня стошнит, но мой желудок окрепчал на новой работе.
— Я ехал из округа Белвуд, — начал я. — И когда появился из-за того поворота…
С помощью девушки я рассказал ему, что произошло. Как только я закончил, появилась машина скорой помощи. Несмотря на наши протесты, меня и мою так и не представившуюся подругу затолкали в кузов.
Через два часа мы получили уведомительное свидетельство от патрульного, мы и медики были назначены свидетелями в следствии, назначенном на следующую неделю.
На обочине я увидел свою машину. Она была потрёпана, но кое-что в ней заменили. К приборной доске был прикреплён счёт за устранение повреждений, замену покрышек и ряд других мелочей. Это обошлось почти в 250 долларов — половина ночного заработка!
— Ты выглядишь озадаченным, — заметила девушка.
Я повернулся к ней.
— Да уж. Кстати, сегодня утром мы чуть было не погибли, может быть уже пора представиться и пообедать?
— Окей, — сказала она. — Вики Пикфорд. А ты?
— Дэнни, — безразлично ответил я, и мы съехали с обочины. Я быстро сменил тему разговора. — Что случилось сегодня утром? Я слышал, тот мужик назвался твоим законным опекуном.
— Да, — короткий ответ.
Я засмеялся.
— Дэнни Герад. Ты могла узнать об этом из дневных газет.
Она мрачно улыбнулась.
— Всё в порядке. Он был моим опекуном. А ещё он был пьяницей и эдаким крушителем-ломателем.
Её щёки запылали. Улыбка исчезла.
— Я его ненавидела и я рада, что он умер.