Выбрать главу

Из рассказа одного из пленных немецких солдат (его нашли контуженным в одной из воронок около форта). Форт «Сталин» представлял из себя груду камней, однако огонь велся во всех направлениях. На Архангельском крыле комендант форта задействовал только комсомольцев и членов коммунистической партии. «Это был, наверное, самый упорный противник, с которым нам приходилось встречаться», – говорил немецкий пленный солдат.

Еще один из примеров. В одном доте прямым попаданием в амбразуру убило тридцать человек. Но десятеро советских солдат дрались точно дьяволы. Они стащили тела мертвых товарищей к разбитым бойницам, точно мешки с песком, и, прикрываясь телами, вели обстрел немецких подразделений. Немецкие пехотинцы позвали на помощь саперов. И немецкие огнеметчики направили огненные струи на страшную баррикаду. Пошли в атаку и стали бросать ручные гранаты немецкие пехотинцы. Но только лишь во второй половине дня немцы смогли захватить форт, взяв в плен только четверых раненых и контуженных советских солдат. Они сдались после того, как застрелился их политрук. По показаниям немецкого пленного солдата, два батальона 16-го немецкого пехотного полка понесли такие тяжелые потери, что у них не осталось ни одного офицера, а оставшихся солдат стрелковых рот двух батальонов возглавил один лейтенант из «командирского резерва».

Кровопролитное сражение за второй пояс обороны кипело в удушающую жару до 17 июня. Невыносимая вонь стояла над всем полем сражения, устланным бесчисленным множеством мертвых тел, по которым тучами ползали мухи. Мы замечали, что немцы время от времени приостанавливали свои действия из-за множественных потерь и нехватки боеприпасов, но именно 17 июня их натиск не ослабевал. Форт «Максим Горький I” продолжал вести огонь из своих батарей 12-дюймовыми орудиями, что останавливало дальнейшее продвижение немецких войск. У нас была связь с фортом, и из переговоров наши командиры узнали, что немцы отчаявшись взять форт, в Бельбенскую долину на свои огневые позиции подтянули две 355-мм гаубицы и открыли огонь по советским позициям. После трех немецких залпов орудия форта «Максима Горького I” еще продолжали вести огонь, но после еще двух залпов, когда рассеялся дым, батарея смолкла, а стволы 12-дюймовых морских орудий остались стоять задранными к небу. Мы поняли, что защитники форта обречены. Стрелять они больше не могли, но внутри огромного бункера из бетона длиной свыше 300 метров и шириной 40 метров не сдались. Группы советских солдат совершали молниеносные вылазки через потайные ходы и вентиляционные отверстия, заходили в тыл наступающим немецким подразделениям и наносили им урон. На требование сдаться советские солдаты ответили автоматным огнем. Защитники сообщили, что немцы подтянули саперные части и начинают минирование.

После первого взрыва, когда дым рассеялся, красноармейцы все еще стреляли из амбразур и проломов. Второй взрыв обнажил внутреннее помещение огромного бетонного бункера. Форт «Максим Горький I” – трехуровневое здание, которое походило на маленький город. В форте имелась автономная подача воды и электроэнергии, полевой госпиталь, столовая, мастерские для ремонта вооружения и оборудования, лифты для подачи боеприпасов, арсеналы и боевые посты. Каждая комната, каждый коридор перекрывались двойной стальной дверью. Позже мы узнали, что немецкие саперы взрывали каждую из них по отдельности. Взрывали дверь, бросали гранаты, ждали, пока дым рассеется, и шли дальше. За каждой дверью немцы видели множество убитых красноармейцев в противогазах (из-за дыма и гари). Никто из них не сдался живым.

В каждом последующем коридоре, за каждой взорванной дверью немцев ждал автоматный огонь. Жестокая бойня продолжалась. Медленно, ценой больших потерь, час за часом бой приближался к командному пункту форта. За боем в форте «Максим Горький» также пристально следили в Севастополе, в штабе вице-адмирала Октябрьского, вблизи от порта. По рации мы слышали переговоры офицера-радиста Кузнецова с защитниками форта. Каждые полчаса поступали сообщения. Приказ адмирала командирам и комиссарам был прост: «Оборона до последнего человека». Поступило сообщение. Кузнецов принял его и передал: