Они уселись на каменной скамейке рядышком: Дима, оглядывая красу берегов и Московские дома, решил, что Москва самый красивый город, что в нем много сказочного, и в ночную пору, над этими берегами, кружат в серебре звезд древние духи.
Он любил Аню, любил несказанно; и, все же, решил, что надо выразить эту любовь словами, надо набраться смелости. Ведь так тяжело молодому влюбленному выдавить эти священные, жертвенные слова: "Я люблю тебя!"
И он взглянул на небо, обнаружил, что по нему плывут величественные кучевые облака. А он всегда любил облака, особенно такие, похожие на окрыленные любовью горы - темные в нижней своей части, и ослепительно белые в верхней, вздымающиеся отрогами на многие километры.
- Я должен вам сказать... - выдохнул он, и, чувствуя, что сейчас опять понесет массу пустых, ненужных слов, замолчал, порывисто поднялся.
Анечка тоже поднялась, но она встала на скамеечку, и теперь светлое, едва-едва улыбающееся личико ее было как раз вровень с его. Личико, как облаком обрамленное пышными волосами... а какой аромат луговых цветов исходил из нее! Нет - он был не сильный, но ровный и спокойный - так пахнут цветы в рассветный час, когда их еще не согрело солнце, и поблескивает на лепестках хранящая свет звездный роса.
Диме казалось, что ему снится самый лучший в его жизни. Едва дыша, очень тихо, трепетно и мягко, молвил он:
- Люблю... Люблю вас... Люблю вас с первого дня, когда увидел... Тогда любовь эта еще не окрепла, тогда я чувствовал только смутное; потом понял, что люблю вас и с каждым днем, чем больше я вас видел, чем больше слышал вас чудесный, так на иные не похожий голос - тем больше любил. Это чувство росло во мне каждый день, и вот я весь пред вами. Я вас буду любить всю жизнь, всю вечность - поверьте - это не пустые слова! С каждым днем все больше и больше узнавая, все новые и новые глубины вашей необъятной души! Вы...
Он, от этой торопливой, восторженной речи запыхался, вот хотел выдохнуть еще раз: "Люблю!", но Аня лучезарно улыбнулась, и... толкнула его маленькими своими ручками в плечи, а Дима на ногах стоял нетвердо - он парил вместе с облаками, весь отдался чувствам своим - вот и поплатился.
От толчка он не удержался на ногах, покачнулся; да и полетел прямо в воду!
Сначала он даже и не понял, что произошло - только видел пред собою личико Анечки, чувствовал исходящий от нее луговой аромат, и вот уж нет личика, а его обхватило что-то прохладное блещущее солнечными зайчиками.
Он даже подумал, что - это Аня его обняла и целовала, а, так как, его никогда раньше не обнимали, и не целовали - он решил, что так и должно быть, когда тебя обнимает и целует девушка - все тело охватывается прохладой, и брызжут вокруг солнечные зайчики.
- Дима! - услышал он далекий, едва слышный, смеющийся окрик Ани. Вы-плы-вай!
И вот Дмитрий рванулся вверх, к этому голосу, и, вынырнув на поверхность, с наслажденьем вздохнувши прохладный водный аромат, понял, где он, все-таки, находится.
Обхватившись одной ручкой за колонну, Аня склонилась над водою, и протягивала Диме вторую ручку. Весело говорила при этом:
- Вы так разгорячились, объясняясь, что мне даже страшно стало. Думаю, давай-ка я его охлажу, а то пар из ушей пойдет и ошпарит!
Дима ударил ладонью по воде, взметнул в Аню веер брызг, однако та, по прежнему держась за колонну, успела увернуться, и вот вновь тянет Диме ручку, смеется:
- Довольно же проказить! Давайте, выбирайтесь!
И вот Дима протянул руку, а Аня обхватила ладошкой его указательный палец, и потянула вверх.
- Ну же. Ну же! - со смехом подбадривала она Дима, и, когда тот, ухватившись за колонну, наполовину выбрался из воды - неожиданно отпустила его указательный палец.
В результате Дима вновь плюхнулся в воду, но на этот раз стал выбираться сразу же. Аня, по прежнему мягко улыбаясь, молвила:
- Какой же вы, Дима, милый, забавный. А теперь - прощайте.
И вот Аня повернулась, и довольно быстро побежала.
Дима наполовину уже выбравшись из воды, наблюдал, как взметаются и опадают упругими волнами ее пышные волосы.
- Анечка! Анечка! Куда же вы? Постойте! - закричал он, и, сделавши последний рывок, выбрался в беседку. Бросился за нею.
Да... Попадись ему тогда навстречу милиция - непременно задержали бы Диму. Представьте себе такую картину: по набережной убегает девушка, а за ней гонится нечто высокое, тощее, насквозь мокрое; на каждом шаге каплями брызжущее, да еще оставляющее за собою мокрые следы! Но на Димино счастье, милиция ему навстречу не попалась, а сидевшие на лавке девушки сначала завизжали, а потом разразились диким хохотом.
А Дима все бежал за своей возлюбленной и выкрикивал ее имя.
Анечка же, неожиданно свернула на маленькую аллею, и, когда Дима забежал туда - ее уже нигде не было видно. Долго там бегал Дима, звал ее, но - никакого ответа. За время, пока он бегал, Дима даже и обсохнуть успел...
Когда он вернулся на набережную, наступил не поздний, но уже глубокий вечер. Воздух был густой, в парке знойный, а оттого люди шли сюда, к водной прохладе, прохаживались в темнеющих цветах по набережной, разговаривали, смеялись.
Не слышал Дима ни одного голоса - он сидел на берегу, свесивши ноги к воде; и слышал только одно - как стучит сердце, чувствовал, как с жаром наливаются в глазах его слезы. А смотрел он на небо. Солнце уже скрылось за домами, где-то там, далеко за мостом по которому он утром с таким пылом бежал. Небо стало густо-бардовым, а облака стали золотистыми, мягко очертанными горами.
Сколько же облаков было на небе! Дима, чувствуя, как щекам, будто по щекам, будто кто маленьким, теплым пальчиком проводит (то слезы катились) - смотрел неотрывно на эти облака, и от величия того, что видит, холодная дрожь пробивала Димино тело.
Все эти облака - и большие и малые, неспешно до того плывшие, пришли в оживленное движенье, будто стая сказочных или змеев уходящих вслед за солнцем. А они, и впрямь, были похожи теперь на летающих огромных, но совершенно невесомых, из детских снов пришедших созданий. И у каждого из них было теперь по два крыла, и каждое чуть вытянулось - даже многокилометровые тела приобрели неземное изящество. За всеми было не уследить, все не окинуть!
Были там и небольшие облачка - птицы; они летели одно за другим ровной чередою, каждое со своим изгибом крыла. На их фоне, в отдалении рисовались темно-златые змеи исполины; где-то там, из хребта небывалых размеров высилось крыло, которое одно могло было обнять и набережную, да и, пожалуй, весь город. Один из красавцев змеев двигался как раз за мостом, и Дима поразился, как же он и впрямь похож на змея! Вот плавный изгиб шеи, вот вытянутая благородная голова, и, даже, видящийся на изгибе, под широкой бровью глаз его - выпуклый, ясно-золотистый, в отличии от всего остального, более темно тела. И все это - змей, драконы, птицы самые малые из которых были много больше высотных домов - все прибывало в непрерывном движенье; все изменялось, никто друг с другом и не соприкасался - все они, вольные, кажущиеся Диме очень печальными, летели вслед за уходящим днем.