— Но ведь есть наука формальная логика? — возразил я.
— Ну и пусть себе будет. Мало ли какие науки существуют! Я сейчас говорю не о науках, которые являются вынужденным упрощением действительности, а о самом сложном, о человеке… Для него не существует формальной логики. И в этом вся трагедия. Представляете, общество, в котором десятки миллионов людей говорят на одном языке, и, тем не менее, они понимают друг друга не более чем скопище иностранцев. И даже тогда, когда они делают вид, что понимают друг друга — это ложь…
Я решил не спорить со своим собеседником, хотя мог бы привести тысячу примеров, опровергающих его аргументы. Я чувствовал, что это не самое главное в его рассказе.
— Допустим, что вы правы. И неустроенность нашего мира объясняется, по-вашему. Но что из этого следует?
— А вот что. Сама природа даёт нам поразительные примеры того, как можно построить устойчивые системы, состоящие из одинаковых элементов. Вы задумывались над тем, почему кусок железа устойчив, не разрушается, не крошится?
— Нет, не задумывался.
«Видимо, шизофреник», — решил я про себя.
— Вот видите, мы не в состоянии пристально и глубоко смотреть на обычные вещи. Мы просто принимаем их, как они есть, и считаем это в порядке вещей. А я утверждаю, что железо и вообще все, что является плотным и устойчивым, потому такое, что состоит из абсолютно тождественных частей, из одних и тех же атомов… или хотя бы одних и тех же молекул.
— Да, да, именно поэтому. Во всей вселенной атомы углерода, атомы золота, атомы железа — одно и то же. И эти одинаковые во всем бесконечном мире атомы собираются вместе и образуют монолитную структуру. Однородную и устойчивую во всей своей массе. Стоит в эту массу внедриться чужеродным элементам, и монолитность разрушится.
— Железо ржавеет, — неожиданно для себя подсказал я пример.
— Совершенно верно, и таких примеров множество…
— Да, но…
— Нет, не «но»! — воскликнул старик. — Человек — атом общества. Разница в том, что люди принципиально разные, а атомы одного и того же элемента принципиально тождественны!
— Послушайте, нельзя же переносить законы физики и химии на жизнь общества! Это доказано, как дважды два.
— А, по-моему, можно, — возразил старик упрямо.
Я не стал возражать, хотя возражения и существовали.
— Если мы хотим построить идеальное общество, то, прежде всего, должны подумать об идеальной тождественности его атомов!
Я с опаской посмотрел на старика. В сгустившихся сумерках его лицо показалось мне ещё более плаксивым.
— По-вашему…
— Да, да, молодой человек. Нужно начинать со стандартизации атомов общества, со стандартизации людей…
— Но это же бессмыслица и глупость!
— Да, да! В моё время тоже были люди, которые повторяли то же самое. Но в ходе развития самой цивилизации заложены силы, которые в некотором смысле приводят к стандартизации людей, правда, частичной…
— Этого никогда не было и не будет!
— Вы просто не наблюдательны! Кстати, который час?
— Мы разговариваем уже пятнадцать минут.
— Хорошо. Вы говорите, никогда не будет? А тысяча людей, работающих на одинаковых машинах и выполняющих одни и те же операции, разве это не элемент стандартизации?
Я немного поёжился от сырости. Куда гнул старикашка?
— Общество должно совершенно автоматически стремиться к устойчивому состоянию, и оно само собой, в конечном счёте, должно прийти к стандартизации людей… Но сколько лет пройдёт, прежде чем наступит полная тождественность людей? Тысячи, может быть, сотни тысяч… Много! Нельзя ждать золотого века полной стандартизации. Я даже иногда думаю, что этого никогда полностью и не произойдёт. Поэтому нужно позаботиться об этом сейчас.
— Вы хотите сказать, стандартное воспитание…
— О, этого слишком мало! Совершенно недостаточно! Даже при стандартном воспитании вы не получите одинаковых людей. Они от рождения разные, по своим склонностям, способностям, талантам.
— Так что же делать?
Старик самодовольно потёр ладони. Мне показалось, что он даже улыбнулся. Взглянув ещё раз на тёмные контуры «Сперри-дансинга», он тихо спросил:
— Вы когда-нибудь слышали такую фамилию — Форкман?
— Да, это известный в своё время биохимик…
— Именно. А что вы ещё о нем знаете?
— Пожалуй, больше ничего.
— Я его ученик. Вы не знаете, какое открытие сделал профессор Форкман?
— Нет, не знаю…
— Он научился выращивать взрослых человеческих индивидов из одной-единственной клетки, взятой из кожи человека!
«Снова начинает бредить, — решил я. — У шизофреников всегда так».
— Ну и что?
— В этом ключ к решению проблемы стандартизации!
— Не понимаю.
— Представьте себе, что у вас из кожи изъяли сто клеток, и вы по методу профессора Форкмана вырастили сто одинаковых особей. Они, имея в основе одну генетическую информацию, будут совершенно тождественны между собой и тождественны вам.
Я вздрогнул: «Вот это ход!»
— Любопытно. И кто-нибудь такой эксперимент произвёл?
— Да.
— Кто?
— Я.
Какие-то секунды я молчал.
— И что получилось?
— Я должен рассказать все по порядку.
— Это очень интересно!