Ашот еще не появлялся. С утра ушел в свою мастерскую посмотреть, не осталось ли там муки, обещал достать дров, хотя бы на одну топку, но все еще не вернулся.
Серго с трудом натянул на плечи старое пальто, надвинул на голову вязаную шапку Ашота, шерстяные перчатки и вышел на лестницу.
Держась за перила плохо гнущейся правой рукой, стал осторожно спускаться.
На площадке второго этажа увидел Вазгена, заходящего домой с лавашом под мышкой. Интересно, где он его достал? В булочную не завозили хлеба вот уже неделю.
Когда Серго вышел из темного подъезда во двор, зажмурился от света. Потом замер в горестном изумлении. Красавица-орешина, стоявшая посреди двора — главное его украшение, была спилена, торчала безобразным обрубком.
Серго направился на улицу. Здесь было тихо, пустынно, ни одного живого существа. Хоть бы кошка какая пробежала.
Тротуар повсюду обледенел, шагать надо было очень осторожно.
Серго поднял голову. Оперный театр темной горной громадой высился сбоку. На миг улица представилась узким ущельем в горах — наверное, потому что дома стояли без света и быстро темнело. Да, здесь было как где-нибудь в горном ущелье под Дилижаном: поднимешь голову — и увидишь небо в алмазах, прислушаешься к тишине — и услышишь лепет горного ручья, топот мчащегося сквозь кустарник дикого кабана…
Из какой это далекой жизни! Прогулки по осенним горам, любование Севаном на закате, Оперный театр, освещенный яркими огнями, музыка Верди, Хачатуряна…
Серго вздохнул, открыл глаза и посмотрел прямо перед собой.
У платанов, тянущихся вдоль улицы Теряна, исчезли нижние ветки — видно, не один Серго вышел сегодня на добычу. Дровосеки — только не из чудесных армянских сказок, а из сегодняшней пугающей жизни — уже побывали здесь. Вон один из них. В десяти шагах от себя Серго увидел высокого старика в коротковатом пальто и фетровой шляпе, человек пытался маленькой пилой отсечь сломанную ветку платана.
В этом человеке Серго узнал академика Арама Манукяна. В последний раз они виделись, когда Араму вручали Государственную премию за заслуги в области астрофизики, кажется, Арам открыл новую туманность, назвал ее именем своей внучки Эстер.
Серго поздоровался с Манукяном. Тот сказал, что дома у них стало еще холоднее, чем неделю назад. У Эстер началось воспаление легких.
Арам поинтересовался, как здоровье Маро и пишет ли она стихи. И где их дочь Анаит?
Серго ответил, что Маро поправляется после простуды, стихов не пишет, Анаит, кажется, в Москве, вместе со своим сыном, а может, в Швеции, точно он не знает, телефон не работает.
Я слышал ее по радио, сказал Арам, кажется, она добивается, чтобы включился кто-то из ООН?
Да, кивнул Серго, баронесса фон Кокк уже включилась.
Арам допилил ветку, попытался взвалить ее на плечо, но ветка оказалась слишком тяжелой, и он просто поволок ее по тротуару.
Возле своего дома обернулся, кивнул Серго на прощанье и скрылся из вида.
Серго зашагал дальше. Надежда на то, что по дороге попадется что-нибудь, пригодное для растопки печки — сломанный стул, полено, доска, теперь казалась несбыточной.
Вдруг Серго замер на месте. На краю тротуара в неглубокой яме лежала новенькая желтая доска. Кто ее выронил?
Серго вытянул вперед руки, заторопился, заскользил непослушными ногами по мерзлому тротуару и, резко покачнувшись, с размаху упал наземь, так и не дотянувшись до доски.
На миг небо сверкнуло как огромный выпуклый глаз, потом наступила тьма.
Через несколько мгновений Серго увидел себя плывущим в черном беззвучном небе.
Вокруг вспыхивали и гасли звезды. Они то приближались, то отодвигались, от них веяло таким холодом! Арам, Арам, где твоя туманность? Может, на ней теплее? И почему я не позвал тебя к нам в дом? На кухне бы посидели, чая горячего из термоса попили, поговорили бы… Например, о картинах Сарьяна, сколько в них солнца!
Через час Ашот нашел на улице отца. Вернувшись домой из мастерской с пакетом блинной муки и поленьями в рюкзаке, Ашот вошел в комнату и увидел, что Маро еще спит, а Серго нигде не видно.
Спустился во двор, но и там отца не нашел.
Вышел на улицу и увидел недалеко от дома неподвижно лежащее на тротуаре тело. Узнал старое пальто и свою вязаную шапку.
Ашот подбежал к отцу, стал поднимать его за плечи.
Серго, не открывая глаз, простонал, приподнялся, снова повалился.
Ашот кинулся к перекрестку. Увидел парня в солдатской форме, идущего мимо с канистрой в руке, остановил его, попросил помочь.