— Барышня моя! Красавица! Ты же эльф!!!! У тебя есть третий глаз? Конечно, есть! И ты им меня видишь! Ну-ка, опиши мне, ЧТО ты видишь перед собой? Третьим! Третьим глазом смотри! Раскрой чакры свои. И ничего не бойся! Великий Гамми будет тебя вести!
В эти моменты я всегда трезвела. Ибо подозревала, что дядя Витя завуалировано намекает на мой анус, что требует, чтоб я встала раком, и раздвинула перед ним булки, и что щас какай-то Гамми меня анально обесчестит. Усы Вити интенсивно шевелились, на них красиво покачивались остатки закуски, его глаза горели фанатичным огнём, и я почти верила в то, что я — эльф, и могу видеть жопой Великого Гамми…
Ещё дяде Вите часто снились вещие сны, про то, что я — ангел. Что во сне он умер *подозреваю, что от цирроза печени*, и ему явилась я. Вся такая светящаяся, в белом облаке, с нимбом над головой и всевидящим раскрытым анусом. Каждый такой сон Витя считал своим священным долгом мне рассказать.
И всё бы ничего. И уж привыкла я к Витиным песням на непонятном языке, и к его вещим снам привыкла, и к концептуальным утюгам, ботинкам, мискам, и алюминиевым трубкам с дырками, похожие *а скорее, и являющимися на самом деле* на трубу от пылесоса…
Но тут, на 58-ом году Витиной жизни с ним случилась Любовь.
Любовь всегда приходит без предупреждения, поэтому Витину жену и дочь эта Любовь предупредить о своём визите к Виктору сочла излишеством.
Любовь звали Еленой. И было ей 28 лет. С Виктором её роднила любовь к неизвестному языку, к Витиным стихам, и к эльфам. Выглядела Лена под стать Вите: мешок с картошкой, в деревянных фенечках, с лицом, похожим на шаманский бубен. А ещё их роднил секс. Да-да.
Секс их роднил часто, бурно и громко. Настолько громко, что я однажды не выдержала, и, стОя под Витиными ДВУМЯ железными дверями, завистливо записала доносящиеся оттуда вопли на диктофон в телефоне. До сих пор не могу понять. ЧТО такое делает дядя Витя, что Лена ТАК кричит?? Концептуальными утюгами её фистингует что ли? Жуть. Но всё равно завидно.
И вот как-то вечером раздался звонок в дверь. Я открыла дверь, уже в процессе открывания понимая, что кого-то я этой дверью охуячила задорно. Ибо открывалась дверь наружу. Пару секунд стояла тишина, а потом из-за двери вылез шаманский бубен в феньках, и послышался голос Лены:
— Здравствуйте. А Вы не знаете, Виктор дома?
— Здравствуйте. Не уполномочена знать.
— Знаете… думаю, его нет…
— Допускаю такую мысль.
— Э… скажите, а можно мне его у Вас подождать?
Нормальный человек ответил бы «У меня тут не гостиница, и я ваще вас знать не знаю, тем более, что вы ещё и эльф ебанутый!» — и закрыл бы дверь. Но я-то ненормальная! Я Гамми анусом вижу насквозь, что твой рентген! И прозвучал ответ:
— Пожалуйста, проходите…
Бубен заулыбался, пожал мне руку, и, чеканя по-солдатски шаг, вошёл в мою квартиру.
Из прихожей он прошествовал на кухню, где ему было предложено полакомиться чаем. Бубен оглянулся по сторонам, и спросил:
— А мяса нету?
Тут мне показалось, что я уже никогда не увижу Великого Гамми, ибо третий глаз мой сжался с космической силой. «Мяса!!!!» — это было сказано именно так. «МЯСССССАААААА!»
Мясом бубен, судя по габаритам, вполне мог счесть и меня. Поэтому я отрапортовала:
— Есть. Мясо есть. Щас дам. Мясо. Будете его есть. Да.
Пока бубен ел мясо, я пила очаковский джин-тоник, и мне было страшно. Потому что я поняла, что дядя Витя сегодня не придёт, и Лена попросится на ночлег… И ноги холодели от этой мысли. И клитор дрожал где-то в глубине моего организма, и было страшно.
Лена съела мясо, сыто рыгнула, и сказала:
— Ты уже знаешь, что ты — эльф. Тебе Виктор говорил? О, Виктор… Он гений. Ты понимаешь?? ГЕНИЙ!!! И я посвятила ему стихи. Вот.
С этими словами откуда-то из-под юбки а-ля «палатка двухместная, типовая», была извлечена засаленная, свёрнутая в трубку тетрадь в клеёнчатой обложке *тут меня посетили мысли, ОТКУДА могла быть извлечена сия рукопись, и мне совсем поплохело*, торжественно открыта, и загремел голос:
— Я катилась за тобой жёлтым цыплёнком, ты летел за мной полной луной… И когда я вижу лист осенний, я чувствую себя так, словно я всю ночь трахалась С НИМ!
Блядь! Ну, только вот этого мне не хватало! Остаться на ночь наедине с сумасшедшей бабой, которая считает меня эльфом, Витю — гением, а себя — поэтессой!!!!
Ну вот вечно я такая… Не украсть, бля, не покараулить… Что жила — то даром…
Мысленно перекрестилась, и сказала: «Отче наш, иже еси на небеси, да святится Имя Твоё, да придёт Царствие Твоё… Да помоги ж ты мне, Господи, не умереть этой ночью от разрыва сердца или, прости, Господи, отверстия анального… прими мою душу невинную, если погибну сегодня я смертью лютой, безвременной. Аминь.»