Бабок можно встретить в очереди к районному терапевту, куда ты пришёл, чтоб получить справку для бассейна, а впереди тебя сидит толпа здоровых бабок, которых, сука, рельсой не перешибёшь, и орёт на тебя:
«Куда ты прёшь без очереди! Я вот, с больными ногами еле-еле пришла, мне необходимо в больницу ложиться, и то в очереди сижу, а ты молодой, постоишь, не развалишься!»
И через полчаса ты можешь наблюдать в окно, как эта бабка с больными ногами резво скачет прыжками кенгуру из ворот поликлиники вслед за уходящим автобусом, догоняет его, и хуярит на ходу своей клюшкой по дверям, требуя остановить автобус, и впустить инвалида.
Рассмотрим отдельных представителей категории «Бабки»
Бабка Катя. Проживает в Москве в спальном районе, имеет взрослую дочь, зятя, двух внуков, пенсию, которую она не тратит на себя, потому что её обувают-одевают дети, они же её кормят пять раз в день, потому что бабка Катя страдает булимией, и жрёт как не в себя.
С утра бабка Катя пиздует в метро, где шляется по вагонам с табличкой: «Помогите, люди добрые, дети выгнали из дома, отпиздили, выбили зубы, ткнули рожей в говно, и бросили помирать с голоду под забором. Дайте немножко денег, а то прокляну нахуй всех. Воистину»
Бабка исправно башляет кому надо, чтоб беспрепятственно побираться по вагонам, и, насобирав пару тысяч рублей, к вечеру возвращается в свой двор, где шлёпается на лавку у подъезда, и начинает самозабвенно сплетничать:
— Ой, а вы знаете, что Наташка Горелова из пятого подъезда беременная? Аха. От хачика Автандила, который через дорогу в сапожной мастерской работает. А Иркиного мужа из пятнадцатой квартиры посадили! Ну да, наркомана этого. Говорят, он у себя дома 2 мешка наркотиков хранил. Да таких ядрёных! Милицейская собака, говорят, нос в мешок сунула — и подохла сразу! Вот те крест! Сама видала как её милиционеры в простыне из дома вытащили, и сожгли за бойлеркой!
А Пашка со второго этажа — гомосек!! Вот чтоб мне сдохнуть, если вру! Вчерась вышла я в два часа ночи на лестницу, мусорку вытряхнуть, гляжу — матерь Божья! Пашка-сосед! Стоит, с мужиком обнимается, и в штанах у того рукой-то мац-мац. Ковыряет что-то, гомосек проклятый! Да. Вот так мы и живём, Никалавна. Ладно, пойду я домой, уж время ужинать подошло, а меня всё не зовут, собаки такие… Хуже чужих, ей-Богу! Родную мать куском хлеба попрекают.
И пиздует домой.
Бабка Зина. Кто-то когда-то ей сказал, что её фамилия — Парашина — очень древняя и знаменитая. И что, возможно, её предки были графьями-баронами-сеньорами. С тех пор бабка Зина вошла в образ, и до сих пор из него не вышла.
Она с утра завивает свои три волосины на бигуди, надевает красные бусы, берёт под мышку облезлого кабысдоха Дружка, и чешет во двор, играть с другими бабками в преферанс.
Раз в неделю бабка Зина устраивает представление: «Я умираю, дети мои…», и её кладут в платный госпиталь, откуда через полчаса следует звонок, и бабка Зина, находясь в двух минутах от смерти, слабым голосом диктует список необходимых ей продуктов питания: икра красная, икра чёрная, осетрина копчёная, балык, рябчики-ананасы-шампанское и так далее. Причём, семья её нихуя не родственники Рокфеллера, но они с какого-то члена мобилизуют все силы, залезают в долги, и покупают бабке всё, что она там надиктовала.
Я б и не написала про это скотомудилище, если б эта старая обезьяна не была бабкой мужа моей подруги Юльки.
Поэтому на моих глазах у беременной Юльки выдирали изо рта чахлый банан, и клали его в коробочку, которую планировалось доставить бабушке в больницу.
А ещё оставался бабкин кабысдох Дружок. Чмошмое существо с лысой жопой, который каждое утро залезал в Юлькину кровать. И начинал яростно дрочить в её подушку. И к тому моменту, когда Юля просыпалась, Дружок бурно кончал ей в глаз.
Юльку мучил токсикоз и Дружок. Дружок даже сильнее. Поэтому он был подвергнут остракизму, гонениям и избиениям лыжной палкой.
Однажды к Юле подошла её свекровь, и, поджав губы, высказалась:
— Юлия, я бы попросила тебя не мучать данное животное, ибо Зинаида Николаевна, моя мать, и бабушка твоего супруга Сергея, верит в вечную любовь и в реинкарнацию душ, и считает, что в Дружке живёт душа её мужа, покойного Серёжиного дедушки. Будь тактичнее, Юлия.