— Давай, Генри! Давай, сука, ну!
Димкины глаза распахиваются. Они мутные. И снова закрываются. Губы синие. Ноги судорогой сводит.
Почему-то не на него смотрю, а на пол. Обычный заплёванный пол обычного подъезда в девятиэтажке. Кто-то соль рассыпал. Это к ссоре. Килограмм целый. К охуенной ссоре, наверное.
А ведь он умрёт. Не сейчас, так попозже. Я-то не смогу так ловко соль по вене… Я и шприц-то в руки сроду не брала.
Тваааааарь… Ах, какая же ты тварь…
— И зачем?! И зачем вы его откачали, блять? Вы меня вообще спросили: а оно мне надо? Вот это — оно мне надо?! Я убью тебя, скотина! Кольцо отдай, гнида, пока на дозу не прохуярил! Кольцо отдай!
— Лидок, Лидок… Ну ты это… Ну извини, ёба. Мы щас это… Генри домой занесём, лады? Щас его крючить будет, ты уж там последи, чтоб ровненько всё, да?
— …
— Чччччч… Лидунец, ну чо орать? Чо орать? Потом поорёшь. Ну, ты уж прости его, он нормальный пацан, я отвечу. Ну, хуйня вышла, такое со всеми бывало…
— Хуйня?! Паша!
— Ччччч… Ну всё, всё. Ну давай потом, а? Лёха, неси его домой. Сегодня какое у нас?
— Седьмое, пятница.
— А, ну заебца. До понедельника очухается. Если его Лидка не убьёт. Бгагагагагага Неси, говорю!
Тваааааааааааааааааааааааааааааарь… Тваааааааааааааааарь… Господи, за что ты мне достался, сукааааааааааа… Ну, за чтооооооо?!
***
— Вы кто?
— Жена.
— Говорить-то можете?
— Могу. А мама где?
— У соседки. Плохо ей.
— А Дима где?
— Нервы у вас как?
— Да ни в пизду. Где он?
— На кухне. Только вы это… Сразу-то на лицо ему не смотрите. Несколько дней пролежал. А ноябрь вы ж понимаете… И батареи на всю. А окна закрыты.
— Можно и на ты.
— Лады. Давно он у тебя это…
— С марта.
— Рецидив или с нуля?
— Сказали, что в семнадцать лет ещё начал. В двадцать два, вроде, соскочил. Я не знала.
— А щас ему сколько?
— Двадцать пять.
— Ненадолго хватило. Жадный.
Пауза.
Ну и наговнили тут… Народу набилось как в шестьсот пятый автобус. Менты, соседи, Пашка, вон, блюёт у двери… А убирать, интересно, кто будет?
— У кого брал, знаешь?
— У Наташки Ефремовой.
— Ты её знаешь вообще? Видела?
— Это одноклассница моя, бывшая.
— Если чо, позвонить ей сможешь? Контрольную закупку сделаем, а? А? ты этим-то, вон, скажи, чтоб не песдели раньше времени. Если до завтра слухи не поползут — ещё успеем Наташку прикрыть. Так что?
— Я к нему.
— Ты на лицо не смотри.
— Я помню.
У кухни стоят двое. И блокнот.
Смеются.
День милиции же сегодня… Праздник у ребят, сегодня будут танцы. А тут Генри, не вовремя совсем…
— Вы кто?
— Жена.
— Миш, супругу пропусти… Так чо там? Смерть наступила около трёх суток назад… Это какое число было? Седьмое…
— Да не пиши ты ничего! Труповозка ещё не приехала. Щас врачи сами всё напишут, ну. Может, он и раньше лыжи задвинул — вонища-то какая… Девушка, вы проходить будете?
Я не буду смотреть тебе в лицо.
Я не буду.
Не буду.
Не…
…надо, Господи, ну не надо!
Ёбаное платье…
2013
Бытовушечки
12-03-2013
А вот было дело, помню. Лет пятнадцать назад, или поболе. Сидим вечером с мамой на кухне: мама радио слушает, а я мыслями мучаюсь. На предмет того: хорошо ли я приныкала мятую пачку сигарет L&M в кармане старого папиного пальто, или мама сейчас радиоволн наловит, и в резонанс с мыслями моими попадёт. А это чревато пиздюлями. В общем, я мучаюсь, мама Газманову подпевает, и тут вдруг с припева про путану сбивается и говорит: Лида, пойди, ведро мусорное вынеси.
И на часы смотрит. Мама у меня женщина суеверная. Забыл что-то дома, вернулся — язык в зеркало покажи обязательно. Или же вот: когда мимо соседки бабки Кати проходишь — фигу в кармане скрути. Всем известно, что бабка Катя сглазить может как нехуй делать. Или ещё: кашу надо всегда доедать, а то муж будет украинцем, и конопатым до кучи. Кстати, святая правда. Всё именно так и было. Ну вот, мама на часы смотрит: шести часов ещё нет, значит, можно мусор выносить бесстрашно. В шесть ноль пять это уже преступление — мусор вынести. И плохая, разумеется, примета.
А мне очень сильно влом мусор выносить. Хоть в пять, хоть в шесть. И я ныть начинаю: мол, вот пойду я щас с ведром в подъезд, где какая-то сука жадная лампочку выкрутила, а там на меня негр нападёт. Негр-наркоман из университета дружбы народов. Мама сурово радио выключила и говорит: Какой негр? В нашем Отрадном с восьмидесятого года никаких негров не было. Да и в восьмидесятом, впрочем, тоже. Так, вьетнамцы изредка забредали с Огородного проезда — там у них общежитие. Да и тех наши местные гопники убили уж давно. Так что вот тебе, Лида, ведрище, и дуй его опустошать.