Дебрэ сел. Ему совершенно ни к чему была эта практикантка со всеми ее сумасбродными идеями. Однако перед выходом на пенсию не стоило портить отношения с министерством внутренних дел. Ведь наградные, на которые он мог рассчитывать… А может быть, он просто хитрил сам с собой. Вполне благовидный предлог, чтобы отложить на две недели прошение об отставке. Объяснить жене, что при создавшейся ситуации его присутствие здесь просто необходимо. Международный культурный обмен и все такое.
— Так как вы представляете себе свою работу здесь?
— О, я ни на что не претендую! Разрешите мне быть безмолвной свидетельницей вашей работы. Если вы здесь поставите для меня маленький столик, я буду вполне удовлетворена, а чтобы быть вам полезной, я могла бы взять на себя секретарские обязанности.
Этого только не хватало!
— Я привык обходиться без секретаря, — сказал Дебрэ. — Что же касается столика, то Дюка все сейчас устроит.
— Отлично! — Стрелкина извлекла из сумочки портсигар. — Вы не возражаете?
— Пожалуйста, курите.
При этом глаза Дебрэ загорелись хищным огнем. Стрелкина протянула ему портсигар.
— Если разрешите, я возьму две.
Он разорвал сигареты и высыпал табак в трубку. Тем временем Стрелкина уже успела закурить.
Дюка вдохнул воздух и удивленно поднял брови.
Дебрэ зажег трубку. Казалось, что у него под носом вспыхнул пороховой заряд.
— Кхе-кхе-кхе!
— Что, слишком крепкие? — осведомилась Стрелкина.
— Да… кхе-кхе! Любопытный табак.
— Сигареты «Памир». Других я не признаю.
— И много их у вас? — деликатно спросил Дюка.
— Целый чемодан. Меня еще в Москве предупредили, что ваши сигареты — трава.
— Вот что, малыш, — сказал Дебрэ. — Пошли-ка кого-нибудь за табаком.
Прошло три дня. Для Дебрэ это был самый тяжкий период за все сорок лет работы в уголовной полиции. Он постоянно чувствовал себя кем-то вроде диковинного зверя в зоопарке. Стрелкина не спускала с него любопытных глаз. При этом у нее был такой напряженный вид, словно сию минуту должно было начаться расследование какого-нибудь головоломного преступления.
Между тем дела все шли ерундовые, и инспекторы только изредка заходили в кабинет комиссара с докладом о поимке мелкого воришки или об очередном угоне автомобиля.
Последние годы Дебрэ привык в такие периоды затишья дремать в кресле, зажав зубами потухшую трубку. В присутствии же постороннего человека ему приходилось симулировать напряженную деятельность, в которой решительно не было никакой необходимости.
Зоя Никитична курила одну сигарету за другой из своего неисчерпаемого запаса. Постоянный запах табачного дыма заставил Дебрэ плюнуть на все предписания доктора Малинды. Теперь у него на работе всегда был табак. Дома дело обстояло сложнее. Мадам Дебрэ с редким искусством обнаруживала все подозрительные запахи. Но попался все же комиссар на работе. Он шел по коридору, пуская клубы дыма, когда неожиданно столкнулся с доктором Малиндой. Последовало короткое, но бурное объяснение, в результате которого Дебрэ удалось уговорить врача ничего не сообщать жене, а взамен пришлось дать согласие пройти несколько сеансов внушения.
Гипноз — великая вещь, но если вы курили свыше сорока лет, то он может только погасить желание, но никак не уничтожить его. Тем более, когда у вас постоянно под носом кто-то курит.
Немудрено, что в этот день Дебрэ был в отвратительном настроении. Больше всего его раздражала Стрелкина. Ведь каждый из нас в таких случаях готов сделать виновником своих бед кого угодно, только не самого себя.
Дебрэ казалось, что, сумей он хоть на день сплавить куда-нибудь практикантку, все пошло бы иначе. Наконец, перебрав все возможные варианты, он с преувеличенной вежливостью спросил:
— Может быть, мадам хочет посетить Лувр?
— О, я была в Лувре несколько раз.
— Тогда, может быть, поездка в Версаль? Правда, в это время года он не так хорош, как летом, но для иностранцев…
— Я была в Версале летом.
Дебрэ начал яростно сосать пустую трубку. Он был уверен, что еще час наедине с этой невозмутимой женщиной сведет его с ума. Нужно было что-то предпринять. Сослаться на недомогание и уйти домой? Но как в этом случае объяснить жене причину такого раннего возвращения? Он молил судьбу, чтобы она послала ему сегодня хоть самое ерундовое убийство. Ведь тогда он смог бы наконец продемонстрировать свой знаменитый метод, а Стрелкина удовольствовалась бы одним примером и вернулась к своим занятиям в Сорбонне. Наконец Дебрэ решился: