Я молчала. Рыбка в моем аквариуме и то больше разговаривает.
Он тяжело вздохнул.
– Когда я был маленьким мальчиком. Я все видел. Трава зеленая, небо голубое. Все цвета. Во сне я вижу лица родителей, сестер, братьев. Они ослепили меня. Те, кого мой отец считал друзьями. Сперва они убили родителей на моих глазах и сестер, а меня подвергли пыткам. Выкручивали кости, пороли плетью. Палач держал меня за руки, а позади стояло пять человек. С ехидными улыбками на лицах, они смотрели как маг направил на меня мощный поток магии, сжигающий глаза. Я орал, визжал и вырывался. Боль была невыносимой. В какой-то момент я отключился. А когда проснулся. Вокруг никого не было. Спотыкаясь, я побрел вперед, споткнулся обо что-то. Наощупь я ощутил пепел в своих руках. Запах гари стоял в воздухе. Я их всех сжег.
«Вот и трупическая экскурсия плавно перетекла в мой сон» – подумала я. И тут же мне стало так грустно. По сравнению с моим увечьем – его увечье куда существенней. Предательство друзей, как это знакомо. Он будто отражение моей реальности.
– Я выбрался из темницы и прошел вслепую до тронного зала. Все предатели были сожжены. Пламя горело трое суток. Я не видел их лиц, но чувствовал всю агонию и боль, исходящую от них, когда огонь сжигал их тела. Так в семь лет я стал королем этого мира, – несмотря на ужас рассказанного, я еще ближе прижалась к нему и обняла. Будто мои объятья могут вернуть его родителей и зрение. Мне просто хотелось подарить чуточку тепла. Я ведь чувствовала, что он не каждому рассказывает такое.
И вновь тишина. Я не торопилась рассказывать подробности своего прошлого.
Нет, я не смогу. Не смогу рассказать, как лучшая подруга подговорила каких-то парней вылить мне в лицо кислоту, разъевшую кожу ото лба и по щеке. Врачи успели спасти лишь часть кожи, но остальная уродливым шрамом так и красовалась. Про какие-либо отношения можно было забыть. Даже с работы уволилась, лишь бы не видеть сочувствующие лица. Пострадала из-за чужой зависти. И теперь живу отвергнутая другими людьми.
– Спасибо, что выслушала. Я никому никогда не рассказывал этого, – ощутила легкий поцелуй в висок. – Физические увечья ничто по сравнению с моральными. И твоих мучителей ожидает кара.
«Нет, не ожидает. Их отмазали еще тогда» – подумала, сжимая мужскую рубашку в своей руке.
– Скоро рассвет. Ты вернешься завтра?
– Я хотела бы, – ответила без раздумий, наблюдая как оранжевые лучи крались в комнату, освещая пространство и моего сонного собеседника. При свете он был еще красивей. Я дотронулась до лица, ощущая легкую щетину.
Все произошло в одно мгновенье. Жаркое дыхание и жгучий поцелуй в губы, уносящий на вершину блаженства. Цитрусовый запах въедался в кожу, заставляя забыть про боль воспоминаний.
Я проснулась от кукарекающего звонка будильника. Лимонный запах витал в воздухе. Принюхалась к подушке. Стиральный порошок с лимонной свежестью отлично справился со своим заданием и с постельным бельем.
А так хотелось вернуться в сон к слепому королю. Я отчетливо помнила, как он рассказывал о своей жизни. И наш поцелуй. Ну вот еще не хватало влюбиться в выдуманного мужика. Но как ни странно, я выспалась.
Тонна штукатурки на лицо, и я готова выйти в люди.
День тянулся как улитка по скоростной трассе. Мне хотелось вернуться в сон, но чувство того, что он может и не присниться вновь, не покидало. Так и приевшаяся песня, которую ставишь на прокрутку много раз. Даже, если это просто «В лесу родилась елочка».
Вернувшись в гостиницу, набрала маму, трезвонившую целый день.
– Алло, мам?
– Ох, Алечка тут такие новости. Нужно чтоб ты вернулась поскорей. Сегодня тех преступников, что твое лицо изувечили посадили в тюрьму. Верка с поличным явилась в полицию и рассказала все.
– Как? – только и смогла выговорить. Вспомнились слова из моего сна:
«И твоих мучителей ожидает кара».
– Вызвали из полиции. Я им говорю уехала дочка, а они говорят придите вы. Я пришла. Смотрю на Верке лица нет. Сидит, ногти изгрызены, волосы будто жег их кто-то. И сидит раскачивается из стороны в сторону, приговаривая – огонь не затухал, не затухал. Сумасшедшая какая-то. Все рассказала, и как подговорила тех ребят, и как заплатила, только чтоб тебя изуродовать. Вот и теперь она наказана.
Поговорив с мамой, я легла на кровать. Он их наказал. Он приходил к Верке. Но как? Как он узнал? Та и вообще, как это произошло? Ведь это был просто сон. Я же ничего не рассказывала.
За окном темнота, а я боялась уснуть. Казалось, что ночной знакомый ворвется в мою голову вновь. И что я скажу. Поблагодарю ли?
Но усталость давала о себе знать, а сон накрыл медным тазом.