Герман Сергеевич лишь пожал плечами. Ему было холодно.
— … И как сказал президент в своем последнем послании: Модернизация должна охватывать не только методы, но и цели существования гражданского общества и народа. — закончил лекцию подполковник Коломытов. — А теперь приступим непосредственно к практической части наших учений!
— Что он сказал?
— Сказал послан президентом, — наобум транслировал Герман Сергеевич.
— Куда?
— Куда-куда, в народ.
— Так он что, петь не собирается?
— Ну что ты пристала, Агаповна? Потом, стало быть, споет. Как будет настроение. Они все такие, творческие люди, проси их не проси. А вдруг каак запоют, хрен остановишь. Ты Магомеда помнишь из третьей? Он как начал петь «Черные глаза» при поступлении, так ни заткнуть не могли, ни выселить черта этого. Четыре дня не спали пока не выздоровел. А Прохор, сволочь, — рассудил ее собеседник и направился вместе со всеми к месту проведения учений. За ним вымучено потянулись прочие огнеборцы.
Выбранная Марком Моисеевичем зона будущего воздействия светового излучения ядерного взрыва повергла в печаль и горе двух человек. Меня, так как предметом будущего аутодафе служил мой собственный старинный нужник, стоящий в некотором удалении от сторожки, и рачительного Прохора успевшего надоить две трехлитровые банки бензина из оставленных без присмотра противопожарных канистр. Добычу хитрый санитар припрятал именно в этой потертой непогодой будочке.
Необходимость пользоваться общим туалетом в больнице для меня была большой тоской. Прохор же думал непечатно, с все усиливающейся тоской рассматривая приготовления. Лишь прикосновения к заначенному в кармане мерзавчику, временно мирили его с несправедливым миром.
— Ну вот, бойцы! — удовлетворенно произнес отставной борец с пожарами, щедро оросив темное дерево из канистр.
— Начинаем к практические занятия. Вспышка!!! — сказал он и чиркнул спичкой. Нужник бурно занялся, погуживая весело потрескивающим, раздуваемым ветром, пламенем.
— По команде три, приступаем к локализации и борьбе, — громко объявил Геннадий Кузьмич, начиная отсчитывать. — Раааз…. Двааа!..
На счет три, согласно древней русской традиции — Е…УЛО!!!
На тяге в две трехлитровые банки чистейшего бензина приют размышлений, разбрызгивая накопленные несколькими поколениями артефакты, немедленно вышел в верхние слои атмосферы, где развернулся и точно поразил пристройку к зданию нашего лепрозория, исполняющую функции столовой и актового зала одновременно. Судьба? Судьба, да. Такое стечение обстоятельств известно еще с Древнего Рима. Хлеба вам и зрелищ. Нате! Это как сравнивать корову с лаковым ботинком. И дело вовсе не в коже. Дело в том, что хорошо подготовленная и накормленная корова, любой породы, всегда может убить двух зайцев одним залпом. Если один оскверненный ботинок выглядит смешно, то два — это уже трагедия.
— Перррвое отделение! — приказал подполковник Коломытов, метая молнии одним глазом, другим оценивая масштабы произведенных разрушений. — Приступить!
Повинуясь посылу, первое отделение огнеборцев, во главе с санитаром Прохором, проломилось сквозь заросли сиреневых скелетов и выйдя на оперативный простор исчезло в окружающей действительности. Второе — состоявшее частично из пойманных доктором Фридманом уклоняющихся защитников родины, и, в какой-то степени, из бабки Агаповны, испарилось еще до драматического приземления реактивного нужника. Лишь плакат с поросятами, шевелимый любопытным ветром, остался на стылой ноябрьской земле.
— Кудааа, свиная морда?!! — четко и по-военному спросил броневой командир. — Назад! Утомлю, едическая сила магния! Сгною! Под себя ходить будете, идитя! Назад!
— Прохор! Петя! Ну, куда же вы? Сгорит же все! — как мог, помогал восстановить порядок тихий Марк Моисеевич. — Там Анна Ивановна на кухне. Продукты там, на неделю купленные.
— Что стоишь, боец?! — обратился ко мне полководец, потерявший войско. — Огнетушители тащи, быстро, быстро. Марик! Гидранты, где, ябисьоноконем? Воды давай Марик, воды!
Воды, Марик! Воды!!!
Борьба с пожаром заняла полтора часа. Мы метались вокруг пламени, плюющегося копотью и гарью. Бронеподполковник, совершенно мокрый от неумелых усилий Марка Моисеевича залить бушующий пожар сикающим престарелым рукавом, твердо руководил нами, не сходя с ранее занятой позиции.
— Наддай, боец! Еди его! Наддай, песи его в туннель! Марик, рожа ты свиная, куда ты льешь, опездолочь?! Куда ты льешь, баран ты рязанский? Ты на меня льешь, едическая сила магния. Внутрь лей, что ты стены обоссываешь? На кой ты стену обоссываешь, идитя тебя в хомут? Боец, пену давай. Пены давай! Тормоз ты чухонский, боец! Ватник, ватник горит. Марик, идитя, ливани на бойца нашего! Да не на меня, узбек ты криволапый, что ты ссышь, что ты ссышь?! А, ну вас…