На фоне неба моя собеседница выглядит темным силуэтом, смахивающим на самурая в нелепой обувке. Ее тысячелетняя голова, видевшая многое и много помнящая, например этого жирного, в сальном треухе из собачьей шкуры, как бишь, его? Мамая, да. Эта ее голова полная вопросов признательно кивает, как если бы я сообщил ей для чего мы все- таки имеемся под луной, для чего рождаемся, растем, совокупляемся, думаем, женимся, совершаем прочие глупости и, в конце концов, умираем. Весь этот высший смысл нашего существования сосредоточенный в моих словах.
— Гм, — старушка виснет, обдумывая, каким вопросом меня занять. Их миллиарды и выбрать соответствующий нелегко. Ее интересует многое: вечный диссонанс между покупкой мешка пшена и суповым набором из костей археоптерикса, энтропия, геморрой, вековой ревматизм и прочие обстоятельства, что существуют параллельно нам и этой вяло кипящей реке. Я беспечно кусаю абрикос, пока собеседница думает, сок течет по подбородку, делаясь неприятно липким.
Молчание, тяжкий крест всех тех, кому нечего сказать затягивается надолго. Утопая в слепящем свете и хлюпанье воды. И окончательно гибнет, когда дебаркадер под нами не начинает медленно покачиваться, потому что со стороны города подтягиваются громогласные и краснолицые по случаю жары и рюмочной «У Анжелы» краснопольцы. Каждый волочет что-нибудь, даже малые дети, и те нагружены мешками.
Они варвары, эти простые люди. Конаны, Аттилы и все остальное, что приходит на ум. Их незамысловатое мышление и мораль и есть та правда, ради которой хочется жить, Солнце светит, река течет, а ты существуешь. Так ведь? И не важно, что где-то в Намибии толпы недовольных негров. И не важно, что у них ржавые автоматы. Главное — идея! И счастье, везение, фарт. Все остальное краснопольцы берут у вселенной сами. И несут. Несут на трудовых натужных плечах туда, за сияющие горизонты, за речные повороты, мимо спящих усатых сомов.
Начинается галдеж, я подхватываю ведро и перебираюсь на буксир. Совершено разумное решение, ибо для любого жителя Краснополья буксир — священная корова. Как для индуса. Ступить на его палубу святотатство почище ведра картошки за десять рублей, когда все продают за пятнадцать. И оправдания, что сильно торопишься, не важны и не существенны, а вот получить за углом по бестолковой кастрюле, всегда пожалуйста. И можно, потому как участковый тоже из Краснополья. Их много, этих детей полей, они повсюду. Но это всего лишь маленькая часть того, что существует под палящим солнцем. И не самая фантастическая надо признать. Взять, предположим, того же матроса Саню, который рождается из толпы через пару минут.
— Алик! Алик, бля! — глаза пришельца светятся, и он улыбается особой улыбкой деревенского дурачка, которому за просто так подарили настоящий руль от велосипеда и кулек конфет. Его правая кисть крепко сжата, и он придерживает кулак левой рукой, как будто счастье вытекает из-под неплотно сжатых пальцев. Ну, откуда ты постоянно берешься Саня Шипарев? Где те пространственные разрывы, из которых телепортируется твой безалаберный и суетливый разум?
— Алик, глянь а! — на его ладони сиротливо примостился мятый косяк.
— Ну и что? У цыган такого добра… — осекаюсь я, замечая, что Саня уже конкретно накуренный и с каждой секундой его нахлобучивает все сильнее и сильнее. — Ты что, курил уже?
— Чуть-чуть… — синапсы его идут в разброс, от прилива чувств он размахивает руками. «Эгегей! Смотрите! Как может быть хорошо человеку! Да, не какому-нибудь бухгалтеру с папиросными тертыми стулом штанами, а простому советскому парню. С руками и ногами. А еще с головой. Ну не так что бы постоянно, а с такой, пунктирно проявляющейся в пространстве». Ведь именно в этом гуманизм и высшая справедливость! В том, чтобы всем было весело и хорошо.
— А че? Воскресенье же? — искренне не понимает он.
— Через плечо, блин … Мы же сейчас на Улючинск идем… В пятницу договаривались, не помнишь?
Саня хмыкает, сосредоточенно жует губу, изображая искреннее удивление.
— Нафига?
— Брониславыч корову брату повезет.
— Корову, — Санек гыгыкает
— Тупиздень ты, — назидательно говорю я, — сховайся уже где-нибудь… Не то тебе кэп уши узелком завяжет…