А вот журнал приходил бабке с завидным постоянством, в силу чего она слыла начитанным человеком. «Баба Родика!»- кричали сельчане под ее окнами — «Расскажи за Шарлемань!». Та выходила на крыльцо и, ероша заскорузлыми руками маленькую глянцевую книжечку, читала им про несуществующие страны и призрачные народы.
— Нет, спасибо, — ответил почтальон — у меня отпуск только в ноябре. А до него времени нету.
— Ничего, — обрадовал его командир танка — Запишем тебя в кадровый резерв. Грядет гроза! Скоро воссияет румынское солнце, согревая лучами павших на поле брани героев. Ты будешь героем? Будешь! Я тебе это могу твердо обещать. Такие как ты, Антоний, наша надежда.
Будущий павший герой, что-то пробормотав о служении почтовому долгу, прыснул вверх по улице.
— Завтра выборы, Антоний, — напутствовал земляка полковник Бротяну, — я на тебя надеюсь.
— Обязательно приду, — прокричал с безопасной дистанции тот, — без меня не начинайте!
Так закончился этот день перемен.
А на утро воссияло солнце новой жизни. Празднично одетые селяне тянулись к управе, у которой обещались быть выборы примара и праздник. У желтого домика с одиноким флагштоком уже вовсю агитировал потерявший все Антип Кучару. Он бродил среди плюющих семечки и, останавливаясь у каждой семьи, говорил загадочные слова:
— Район уже знает. Он обещал разобраться. Так не может быть, и не будет. Скоро все будет хорошо.
Собравшиеся, помнили о случае с заводной ногой деда Гугуцэ, где район тоже обещал разобраться. И разобрался, но только через пять лет, когда того уже похоронили. Тогда постановили: ногу отобрать как у пособника, а заместо нее вручить обычную, деревянную. Отобранное, было велено послать в район. Антип долго тогда мучался, сочиняя ответ. «Наличие отсутствия предмета и иные обстоятельства этого рода» раздумывал он, топчась у дедовой могилы. На этом дело и заглохло. А в активе сельской администрации теперь значилось — «Нога зав. б/у 1 шт.»
— Район знааает! — хитро подытожил Кучару и завистливо посмотрел на Гугуцэ, двоюродный дядя которого за день стал целым полковником.
— Сограждане! Румыны! — начал прения командир танка Буреску, сегодня он был с сильного похмелья и затягивать дела не хотел. — Мы все смотрим в лицо истории! Этот ослепительный миг обретения истинной неогороженной заборами свободы будет с нами всю жизнь! Мы принесем наши горящие души на алтарь освобождения всех принадлежащих нам по праву земель! А вы останетесь тут… (здесь оратор прервался и сделал солидный глоток красного)… Вы! Герои тяпки и подойников…Мозолистые руки великой нации… Руководимые мудрым и дальновидным примаром. Вы, рукоятка острого румынского меча, поражающего врагов. Крепкий румынский кожаный зад, неколебимо сидящий на троне народов! Предлагаю выбрать Дорела Мутяну.
Владелец ларька, одетый в праздничный брусничный пиджак, скромно воздел усыпанные золотыми печатками руки.
— Ай- ле, — воскликнул он. — Какая честь, какая честь!
— Э-кхе, — выдохнула толпа. — тут подумать надо. Это же демократия?
— Думайте, румыны! «Думайте! — скучающе произнес командир танка, — мы, армия в ваши думы не вмешиваемся». У нас высшая цель! И для нее нужна будет соль, много соли! Вы ее соберете. Чтобы ваши храбрые солдаты могли посолить себе мамалыгу и вспомнить вас добрым словом.
— Ай-ле, — философски буркнули селяне.
Все дружно проголосовали за Дорела, потому как у него теперь был единственный на деревне ларек, а идти тринадцать километров до трассы и ехать, потом сорок до района за солью не хотел никто.
— Сотрешься в пути, — здраво рассудили в толпе и принялись делить будущие румынские земли. Баба Родика, взобравшись на танк, начала читать о Дании. Выходило, что там самые замечательные в мире коровы, дающие по четыре подойника молока с каждой сиськи. За Данию подрались. Ввиду отсутствия абсолютного победителя было решено поделить ее позже.
Потом был праздник, и все плясали. Только Гугуцэ и расстроенный оборотом дела Антип Кучару не принимали участия в веселье. Антип бормотал свое неизменное: «Район знает». А Гугуцэ неожиданно решил стать красным партизаном. Ему было обидно, потому что в армию его не взяли по малолетству, а быть в резерве как презренный почтальон Антоний он не хотел. Даже обещания командира Буреску, подарить ему Дагестан, не грели душу. Зачем ему этот Дагестан? Вон, Антоний- Крым получил. Гугуце хотел значок, как у дядьки и уазик.