Лейлин не могла сдержать ответную улыбку, хотя на самом деле немного сердилась, а ещё более того была смущена. Но теперь было уже поздно сожалеть и смущаться.
— Прощу, если назовёшь мне своё имя, — потупилась она.
Юноша молчал, и Лейлин снова подняла голову. Неужели он откажет ей в такой малости? Но её необычный гость выглядел растерянным.
— Имя… — повторил он. — Это не так просто. У меня нет человеческого имени. Или, может быть… я забыл его… — он нахмурился и взъерошил волосы, растрепав их ещё сильнее.
— А если я вспомню его… — продолжил он, глядя перед собой напряжённым взглядом, — то уже не смогу больше быть тем, кем был. Понимаешь?
— Не совсем, — честно призналась Лейлин.
— Я окончательно вспомню, как это — быть человеком. И после этого мне будет тяжело оставаться тем, кто я есть, — юноша вздохнул. — Ты уверена, что хочешь знать моё имя? — серьёзно спросил он.
И Лейлин поняла, что за этим вопросом скрывается куда больше, чем кажется на первый взгляд.
— Я… не знаю… — неуверенно ответила она.
Юноша, казалось, был разочарован, но постарался скрыть это. Он тряхнул головой и улыбнулся. А потом предложил показать Лейлин свой мир. Она не поняла, что это значит, но согласилась. Он не мог причинить ей зло, он был хорошим — она чувствовала это, она это знала!
А в следующий миг всё закружилось вокруг неё, она словно попала в водоворот, но не успела еще испугаться, как зрение её прояснилось. Теперь Лейлин смотрела на землю с высоты птичьего полёта!
Зимняя ночь, тихая и ясная, обнимала укрытую снегом долину, в небе искрились многоцветные звёзды. Ах! Лейлин и не знала, что они такие крупные, такие яркие, такие разноцветные! И что мир, если смотреть на него с высоты, так прекрасен! Его красота — нежная и хрупкая, как красота весеннего цветка. А от величия звёздного неба тесно и горячо становится в груди и кажется — сейчас вскипят и прольются слёзы, потому что такое совершенство слишком велико и почти невыносимо для глаз смертного существа.
Проснувшись поутру, Лейлин так ясно помнила свой удивительный сон, словно всё это было с ней въяве. Приведя себя в порядок и одевшись, она первым делом бросилась к окну и распахнула его, не обращая внимания на холод. Нет, она не надеялась, что пересмешник там, но всё же… хотела убедиться, что его нет. А он — был.
Сидел на облюбованной им вишнянке и смотрел на Лейлин. На этот раз взгляд его золотистых глаз показался девушке более весёлым, даже озорным. Птица ухнула, всплеснула крыльями, курлыкнула, подлетела к Лейлин и, опустившись на подоконник, засвиристела одну из песен, которую девушка придумала давным-давно и довольно часто мысленно напевала во время работы в саду.
«Так всё это… правда?..» — потрясённо подумала Лейлин.
Птица бросила на неё виноватый взгляд и улетела.
Лейлин вздохнула. Вовсе не этого она хотела, хотя смущение по-прежнему царапалось внутри при мысли, что пересмешник давно наблюдал за ней, слышал её песни и… её мысли, значит, тоже… Если бы это была просто птица или даже разумное волшебное существо, с этим было бы легко примириться. Но тот пересмешник, которого видела она сегодня во сне.
Лейлин покраснела и тряхнула головой, пытаясь отогнать образ растрёпанного юноши, его глаза, его голос… полёт — с ним… Но прогнать не удавалось. Воспоминания возвращались стоило лишь на мгновение ослабить контроль и перестать принуждать себя думать о повседневных заботах. То есть они возвращались примерно каждую минуту.
Вечером Лейлин долго не могла заснуть, не зная, боится ли она снова увидеть во сне пересмешника или же… боится, что больше не увидит его. Всё-таки второе — призналась она сама себе, в очередной раз вздыхая и ворочаясь с боку на бок. Когда же сон наконец сморил её, пересмешник был тут как тут — пёстрая птица с озорными золотистыми глазами.
Лейлин решилась прикоснуться к нему — перья на голове были шелковистыми и тёплыми. Пересмешник прикрыл глаза и, казалось, наслаждался лаской.
«Я хочу поговорить с тобой», — подумала Лейлин. Почему-то на этот раз она не говорила во сне, а общалась с пересмешником мысленно. Может быть, это уже не совсем сон… — больше, чем сон? — пришло ей в голову. Но сейчас не хотелось размышлять об этом.
«Поговорить? — откликнулся пересмешник. — Я думал, ты захочешь полетать. Тебе ведь понравилось?»
«Конечно, понравилось. Это было… я не знаю слов, чтобы передать, как это было прекрасно! И всё же… еще больше, чем летать, я хочу поговорить с тобой. Раз уж мне нельзя узнать твоё имя, расскажи о себе — хоть что-нибудь. Что хочешь».