Потому рассчитывала, что коронное блюдо этой новогодней ночи будет называться «сладкий сон». А что? Готовится быстро, удовольствия много, утром первого янрина ты отдохнувшая и все тебя за это готовы прибить. К тому же для правильного приготовления нужно-то всего лишь взять кроватку, нафаршировать ее мягкими подушечками, одеялом, матрасиком. Можно по желанию приправить молочком с медом. Ρецепт интернациональный и всерасовый.
Но с появлением в моем доме Люка я, сама не знаю почему, в последний момент передумала.
С такими мыслями я засыпала. А вот утро… Будильник, гад, — весил совсем немного, но при этом он был способен разбить собой даже самый крепкий сон. Я с усилием открыла глаза. По идее восемь часов в постели должны были придать мне бодрости, но по ощущениям кровать просто телепортировала меня в следующий день.
Я встала. Глаза закрылись. Рухнула обратно. Веки чуть приподнялись. Опять с усилием встала… и, поминутно зевая, поплелась в ванную.
Шум воды меня не насторожил. Справедливости ради надо заметить, что меня поутру и взрыв в соседнем доме не насторожил бы. Дверь в ванную была не закрыта, так что я машинально дернула ее на себя, распахивая шире и широко зевнула, стоя на пороге. А когда сфокусировала зрение… Что же, покупка прозрачной шторки была определенно хорошей идеей. Ибо за ней я узрела, Люка во всей красе.
Не сказать, что от вида обнаженного телохранителя я проснулась прям сразу и вся… но глаза хотя бы открылись. Ибо им было на что посмотреть. Торс у Люка был добротный. Широкий, с плотными сильными мышцами, с четко обозначенными кубиками пресса, и шрамами-шрамами-шрамами. Тонкие нитки старых ран. Я видела на теле брата такие же. После тяжелой аварии. Но их было в разы меньше.
«Значит и вправду телохранитель, а не позер», — мелькнула отстраненная мысль.
Люк стоял, закинув голову и подставив лицо струям. Вода стекала по его плечам, спине, ягодицам. Мой взгляд скользнул выше, и я заметила то, на что сначала не обратила внимания: узор, напоминавший татуировку. Он начинался у основания шеи и спускался по спине.
Словно почувствовав на себе взгляд взгляд, Люк резко выпрямился и обернулся в мою сторону.
А я… все ещё была сонной и непроизвольно в очередной раз зевнула. И увидела, как меняется выражение лица телохранителя с самодовольного (согласись, я хорош!) на недоуменное (что, не произвел впечатления?).
Я же, наконец осознав пикантность ситуации, решила, что убегать и захлопывать дверь как-то уже бессмысленно. Я все же уже ни разу не невинная девица. Да и все что надо и оценила, и увидела, оценила и антресоли у этого шкафа, и дверцы, и его ключик. Так что… ещё раз широко зевнула, уже напоказ, и сонно пробормотала:
— Мойся-мойся, я не помешаю. Только зубы почищу. — И демонстративно повернувшись спиной к Люку, взяла зубную щетку. Но в зеркало-то мне никто не мешал смотреть. Жаль только, что оно все запотело.
Люк же, поначалу озадаченный, домылся, к слову, без особой спешки. Позер. А меня нет-нет, да и тянуло скосить взгляд в его сторону. И вовсе не потому, что его торс меня так впечатлил. Возникло у меня подспудное ощущение: мне подсунули подарок с сюрпризом. И Люк — не совсем телохранитель. Или не только телохранитель.
Люк.
Утро началось с того, что светловласка вломилась ко мне в душ. Нет, не спорю, я специально оставил дверь открытой, хотел подразнить ее, но рассчитывал, что она зардеется и отступит или, что гораздо лучше, присоединится.
Отрицать, что Эби меня зацепила, было бесполезно. Я хотел ее. Как никого и никогда. До рези в паху. Настолько, что этой ночью очнулся от стояка. Свой сон я помнил отчетливо, так словно это было наяву. Как мои пальцы двигаются вниз, скользят по ее упругим бедрам, погружаются между ними. А затем я резко вхожу в нее, сразу на всю длину члена, долблюсь в нее яростно и грубо, ударяясь о ее ягодицы. А она выстанывает от удовольствия мое имя…
Игра воображения была настолько яркой, что пришлось выкрутить кран с холодной водой по полной, напрочь перекрыв горячую. Демонова Эбигейл Рут!
За завтраком она и вовсе вела себя, будто ничего не произошло. Будто мужики у нее в ванной толпами гуляют и каждый день. И это ее спокойствие меня неимоверно раздражало. Но не успели мы закончить завтрак, как Эби произнесла:
— Люк, сегодня до обеда можешь быть свободен.