- А где же твой свет? - спросила она.
Вот тогда-то я и принял решение построить этот маяк. Маше он очень понравился, и она попросила меня о возможности оставаться в нем, чтобы жить. Конечно, я поначалу не всерьез воспринял эти слова, но стоило мне встретить этот суровый стальной взгляд, как я осознал, что она уверена в своем решении. И разрешил. Со временем, я не так часто мог посещать его, но знал, что Маша всегда гуляет вдоль берега, рассматривая каждую мелочь флоры и фауны. Мне рассказывали, что она часто путешествует на дальние расстояния, включая маяк и направляя его в самые темные уголки моего внутреннего мира. Не знаю, с какой целью она это делала, но уверен, что все, чего бы она не коснулась, или не забрала с собой, тут же волшебным образом превращалось в сгусток чего-то сладкого и теплого.
Сейчас я стою и смотрю на слегка покосившийся старый маяк и думаю о том, что нужно было еще тогда начать этот путь. Конечно, я исследовал и другие уголки памяти внутреннего я, но это все мелочи по сравнению с большой целью, от которой я отклонился. Удивительно, что вдоль берега никого нет. Может, она внутри?
Захожу в маяк, и поднимаюсь по ржавой винтовой лестнице. Со стен обсыпается штукатурка, а по потолку ползают насекомые. Некоторые ступени отвалились. Пахнет сыростью и птичьим пометом. Пролетом выше нахожу птицу, греющуюся на солнце, луч которого проникает сквозь дыру в стене маяка. Совсем как ручная. Даже не шелохнулась, когда я проходил мимо. Вот и заветная деревянная дверь, наполовину прогнившая и с выцветшим узором посередине. Осторожно открываю ее и вхожу. Пусто. Только рабочий столик да стены, на которых повсюду одни фотографии.
Даже на потолке приделано несколько необычных снимков, на которых Маша запечатлела перламутровые рассветы. Они весьма редкие и очень красивые. Как ей удалось выловить нужный день и время? Иду вдоль стены, рассматривая каждую из фотографий. На некоторых изображены люди с определенной эмоцией: скучающие, злые, смеющиеся, счастливые, раздраженные или уставшие, серьезные и добрые. На других застыли самые разнообразные предметы окружающей среды: от медузы на берегу до шарика в небе. Целая коллекция воспоминаний и впечатлений, коснувшись которых, кажется, возвращаешься в тот славный день и как будто переживаешь все заново. Я подошел к столу, что был захламлен папиросной бумагой, птичьими перьями, цветными карандашами, валяющимися на полу, и испачкан чернилами, и взял одну из записок-заметок.
«Координата номер шесть точка семьдесят два - безымянный остров.
Координата номер шесть точка семьдесят четыре - айсберг с единственным пингвином на нем.
Координата номер шесть точка семьдесят шесть....»
И дальше не написано. Наверное, она и сейчас там. Подойдя к большой лампе, что являлась сердцем этого маяка и светила так, что мама не горюй, я проверил координаты. Цифры показывали два точка сорок два.
- Любопытная у тебя экспедиция, Маш. - произнес я вслух.
Решив подождать ее, я сел и начал читать ее записки-заметки. В заголовках так и было написано, правда.
«Записка-заметка обо всем на свете».
И далее Маша рассказывала одну из своих историй, в которых мир буквально переворачивался с ног на голову и все, чего мы не могли сделать в обычном мире, становилось доступно. В этих историях мы могли бежать по небу, питаться белыми кучевыми облаками, наблюдать, как птицы ходят по земле, видеть как с земли на нас падают осенью листья и вырастают белые холмы зимой.
Я очень хотел вновь побеседовать с Марией, и поэтому решил провести весь день на маяке. А за ним и второй, и третий, но безуспешно. Маша не возвращалась, как ни странно. Тогда я взял листочек с координатами и пошел прогуливаться вдоль берега. Найдя необходимое место, я начертил на песке крестик и сел, ожидая закат. И не заметил, как уснул, глядя на ласковый прилив, пытающийся дотянуться до моих ног. Когда проснулся, вовсю уже царила ночь с ее зловещей тишиной. Поднявшись поскорее на маяк, я ввел координаты, направил лампу на то место, где сидел, и повернул серебряную рукоятку. Луч света пронзил пространство и время, указав точно в море. Почти под самый горизонт.
- Что же ты там могла найти?
Больше всего я боялся, что с Машей что-то случилось. Мысль о том, как человек зовет на помощь, когда рядом никого нет, меня угнетала. Стараясь отогнать плохие мысли, я нырнул в прохладную воду и поплыл по направлению луча. Чем дальше я отдалялся от берега, тем больше различал необыкновенное движение в том месте, куда падал луч. Подплыв совсем близко, я, наконец, смог увидеть, что являлось источником безумной вакханалии.