Первые… Само слово звучало необычно для разведчика — тысячелетия прошли с тех пор, когда на его родине еще встречались первые. Уже века миновали с того дня, как последний второй взошел на третью ступень совершенства, и гены его перестроились, сохранив достигнутое мастерство. С тех пор ребенок даже самой отсталой семьи от рождения становился третьим.
— Эти странные люди считают, — продолжила Лана, — что для развития необходимо трудиться. Некоторым из них удается достигнуть второй ступени совершенства. Потом они умирают, и дети начинают путь заново. Встречались и такие, кто при жизни успел взойти на третью ступень. Их было всего несколько. Люди поклоняются им и называют их богами. Возвращайся, Бет. А тем, кому я особенно нужна, расскажи сказку о процветающем мире, населенном одними лишь первыми.
Бет нерешительно помолчал.
— Лана… Твой ребенок мог бы стать первым в истории десятым.
— Я никому не пожелаю такой судьбы. Уходи, Бет.
— Лана, я не смогу уйти, даже если бы захотел. Усилий всех старших пространства едва хватило на то, чтобы отправить меня в один конец. Я могу вернуться только вместе с тобой.
— Всех усилий?.. — Лана невесело усмехнулась и понизила мерность пространства. Время вне сингулярности замерло, весь космос стал единственной точкой. Достаточно было сделать один шаг, чтобы в следующее мгновенье оказаться за тысячи парсек от Земли. Лана указала лапой, и Бет увидел перед собой лазурный пол Сферы Решений, и усталые лица восьмых пространства, с великим трудом забросивших разведчика на далекую планету.
Лана подтолкнула его:
— Иди.
Бет робко переспросил:
— А ты?
Вторя ему, множество робких голосков заполнило космос: «А ты?.. Лана, как же ты?… Ты нужна нам… Нам… Нужна…»
— Спасибо, я останусь здесь.
Учитывая необъяснимую природу силы, искалечившей бойцов спецохраны, и столь же необъяснимое исчезновение чужака прямо из-под носа десятков людей и приборов, министерство обороны предпочло замять эпизод с экземпляром U2 и благоразумно утаить его от репортеров.
В двенадцать часов следующего дня строго согласно графику очередная экскурсия посетила похожую на ягуара леди Ребекку. Удивлению визитеров не было предела: Бекки не была занята мячиком! Вместо этого она с интересом рассматривала сквозь стекло лица людей. «Такая синяя», — сказал кто-то, «да просто кошка!» — тут же добавил другой. Экскурсанты покосились на говорившего.
Хьюго Шелби улучил момент, когда никто не смотрел на него, подмигнул Ребекке и показал ей поднятый кверху большой палец.
ИНСТРУКЦИЯ А
Помни главное: время — твой противник.
Родичи (особенно — близкие), друзья (особенно — лучшие) всегда слепы. Они заметят пропажу лишь на пятые или шестые сутки, а на седьмые обратятся к тебе. Это значит, у тебя будет на все максимум пять полных суток, сто двадцать часов.
Они скажут тебе: «Мы полагаемся на вас». Они станут глядеть круглыми совиными глазами, они прошепчут, срываясь: «Только вы можете помочь! Верните его». Или — ее. И тебе захочется успокоить, пригладить, заявить уверенным таким баском, что, мол, все будет полный окай, что все, мол, будет отлично, а еще — это у тебя надцать-какое-то дело по счету, и всегда все было полный окай. Вместо этого скажи: «Вы, черт возьми, слепые идиоты! Из-за вас времени почти не осталось». А знаешь, почему следует так сказать? Потому что это, черт возьми, правда.
Тогда они станут сулить тебе деньги. Большие. Так и назовут их: «Большие деньги». Или даже: «Какие угодно деньги!» Они что угодно посулят, лишь бы ты ехал, мчался, несся прямо сейчас. На это потребуй: «Пол-литра кофе. Тарелку сендвичей. И шесть часов в его комнате». Или — в ее.
Ты сидишь на его (ее) диване, глядишь на ее (а может, его) кумиров на стене, дареные дурные безделушки на подоконнике. А время течет, ты нутром ощущаешь, как оно уходит, как крутятся его шестерни, прокачивают кровь сквозь клапаны сердца. До дьявола хочется сорваться и бежать, нестись… Не делай этого. Невмоготу сидеть — встань и пройдись от окна к двери, потом обратно. И берись за дело. Имеешь шесть часов на то, чтобы все узнать о человеке.
Для примера, пусть это будет она. Пусть ее зовут Санни. Спустя шесть часов Санни должна стать тебе ближе, чем сестра. Должна тебе стать — как сокамерник после срока за убийство; как тачка, в которой ты сто тысяч отмотал, попал в аварию, чуть не сдох, собрал ее по винтикам и отмотал еще сто тысяч. Про Санни ты должен знать вообще все.