Он взглянул еще раз потом швырнул Сместитель на пол, разбив его вдребезги.
Иллюстрация VIDMER
Дверь поддалась, и в тот же миг он вылетел в окно.
Люди метнулись к окну. Они выглянули наружу, но так и не поняли, что видят.
За окном взмыла вверх большая белая птица. Она взмахивала крыльями неуклюже, но с возрастающей силой, стремясь догнать улетавшую птичью стаю.
Роберт Шекли
Язык любви
Однажды вечером после лекций Джефферсон Томс зашел в автокафе выпить чашечку кофе и позаниматься. Усевшись за столик и аккуратно разложив перед собой учебники по философии, он заметил девушку, подающую команды роботам-официантам. У незнакомки были дымчато-серые глаза, волосы цвета ракетной струи и изящная, с приятными округлостями фигура. У Томса перехватило дыхание; ему вспомнились осень, вечер, дождь и горящие свечи.
Так к Джефферсону Томсу пришла любовь. Предлогом для знакомства послужила жалоба на нерасторопность официанта. Но стоило богине приблизиться к его столику, как Томс словно онемел. С трудом придя в себя, он назначил ей свидание.
Дорис (так звали девушку) пришелся по душе коренастый, темноволосый студент, и она без колебаний согласилась с ним встретиться. Вот с этой минуты и начались все беды Джефферсона Томса.
Любовь, невзирая на усвоенное на занятиях философское отношение к жизни, несла с собой не только радости, но и хлопоты. В век, когда космические корабли летали во все концы Вселенной, болезни были излечены раз и навсегда, а войны считались неким анахронизмом — единственной нерешенной проблемой по-прежнему оставалась любовь.
Старушка Земля пребывала в отличной форме. Города сияли пластиком и металлом. Сохранившиеся с былых времен леса превратились в ухоженные зоны отдыха, где можно было приятно провести время, не опасаясь нападения диких животных и ядовитых насекомых. Представителей фауны благополучно переселили в особые зоопарки, в которых были воссозданы естественные условия их обитания.
Научились управлять и климатом Земли. Фермеры получали требуемое количество осадков ежедневно между тремя и половиной четвертого утра; публика собиралась на стадионах, чтобы полюбоваться закатом солнца; а раз в году на специальной арене можно было увидеть ураган, входивший в программу празднования Всемирного Дня Мира.
Только в любви все еще царила полная неразбериха, и это страшно огорчало Томса.
Начать хотя бы с того, что он не знал, как говорить с возлюбленной. Фразы типа: «Я тебя люблю», «Я тебя обожаю», «Я от тебя без ума» были слишком банальными и малоубедительными. Они не только не передавали всей глубины и трепетности его чувств, а скорее принижали их. Ведь каждый шлягер, каждая дешевая мелодрама были полны таких же точно выражений. К тому же люди без конца употребляли эти слова в обычных житейских ситуациях, говоря, что они любят свиные отбивные, обожают закаты и без ума от тенниса.
Возмущению Томса не было границ. Он поклялся, что никогда не будет говорить о своей любви так, как люди говорят об отбивных. Но, к своему огорчению, не мог придумать ничего нового.
Тогда Томс решил обратиться за советом к профессору философии.
— Мистер Томс, — начал профессор, усталым жестом сняв с носа очки, — к сожалению, любовь, как ее принято называть, все еще неуправляемая сфера нашей жизни. На эту тему не было написано ни одного сколько-нибудь солидного научного труда, кроме малоизвестного Языка Любви Тианской цивилизации.
Ждать помощи было неоткуда. Томс продолжал размышлять о любви и мечтать о Дорис. Долгие, мучительные вечера на веранде ее дома, когда тени от виноградных лоз падали на ее лицо, делая его неузнаваемым, Томс пытался объясниться со своей возлюбленной. А так как он не мог позволить себе выражать свои чувства избитыми фразами, то речь его получалась довольно цветистой.
— Я чувствую к тебе то же, — говорил он, — что звезда к своей планете.
— О, как величественно, — отвечала она, польщенная сравнением столь космического масштаба.
— Нет, не так, — поправился Томс. — То, что я испытываю к тебе, гораздо выше, больше. Вот, послушай, когда ты идешь, ты похожа на…
— На кого, милый?
— На выходящую на просеку олениху, — хмурясь, отвечал Томс.
— Как симпатично!
— При чем здесь симпатично. Мне хотелось выразить присущую юности некоторую нескладность, угловатость движений…
— Но, дорогой, — возразила она. — Я вовсе не нескладна. Мой учитель танцев…