Размышляя на эту тему, можно прийти к, может быть, спорному, но весьма любопытному выводу — недоброе, а точнее, настороженное и недоверчивое отношение к нам Европы есть следствие не только экономических условий, а и той «кровной» обиды, возникшей очень давно, ещё в конце IV — в начале V веков, когда мы не только не защитили её (Европу), как это произошло во время нашествия Батыя, но более того, вместе с дикими племенами, пришедши ми из-за Рифейских гор[34], приняли участие в разрушении западных цивилизаций.
В сознании европейского обывателя, в его потомственных генах славяне так и остались такими же варварами и гуннами, предводители которых были куда могущественнее и грознее, чем Батый; готские писатели происхождение, например, гуннов на полном серьёзе объясняли рождением их от ведьм, вступивших в брак с нечистыми духами...
«Они (гунны), — далее рассказывали готские писатели, — когда родятся у них дети мужского пола, то взрезывают им щёки, чтобы уничтожить всякий зародыш волоса. Однако, у всех у них коренастый стан, шея толстая, члены сильные, голова большая. Скорее это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образе человека; на своих лошадях, нескладных, но крепких, они точно прикованы и справляют на них всякого рода дела. Начиная битву, они (гунны) разделяются на отряды и, поднимая ужасный крик, бросаются на врага. Рассыпавшись или соединившись, они нападают и отступают с быстротой молнии.
Но вот что особенно делает их наистрашнейшими воинами на свете, это, во-первых, их меткие удары стрелами хотя бы и на далёком расстоянии, а во-вторых, когда в схватке один на один дерутся мечами, они с необыкновенной ловкостью в одно мгновение накидывают на противника ремень и тем лишают его всякого движения...»
Продвигаясь от Уральских гор, гунны натолкнулись на так называемые Змиевы валы, которыми росоманы, живущие по берегам реки Рось, впадающую в Днепр-Славутич, отгородили свои границы, протяжённостью 670 римских миль[35].
Несколько раз враги пытались взять валы приступом, но так и не смогли это сделать и, наконец оставив их в покое, ринулись дальше на запад, прихватив с собой с нижнего течения Вара (так гунны назвали Днепр) славянские племена склавенов, а с северных склонов Карпат — венедов, и достигли реки Прут. Здесь сидел храбрый готский король Винитар, из рода Амалов, по прозванию Витязь, или Воитель венедов (Wind-havi). После гибели Германариха он яростно защищал готскую независимость от других славянских племён — антов.
Предводитель гуннов Ругилас знал о суровом нраве Винитара: рассказывали, как готский король в одной из вылазок захватил вождя антов Божа и, чтобы навести ужас на врагов, распял его вместе с сыновьями и семьюдесятью старейшинами на крестах.
Ругилас был не робкого десятка — он смело напал на Винитара, но готский король устроил такую ужасную резню в войске гуннов, которую невозможно вообразить... Гунны напали во второй раз, и в другой раз Винитар выиграл битву.
В третий раз готы и гунны сошлись возле реки Прут. Меткая стрела Ругиласа сразила короля готов, витязя Винитара. Победив, царь гуннов взял в жёны молоденькую племянницу Винитара Валадамарку, которая потом досталась после смерти Ругиласа Бледе, одному из двух племянников. Другого звали Аттила...
Пока ехала, качаясь в повозке, молодая Августа, беглянка из Равенны, к отцу своего возлюбленного в Рим, она и знать не знала, кто такой Аттила, но придёт время (через 14 лет!), и оно так закрутит Гонорию и будущего грозного повелителя гуннов в водовороте исторических событий, что их имена на протяжении нескольких лет будут восприниматься как одно целое.
У каждого римлянина в доме находился сундук, в котором хранился запас грецких орехов. Детям они служили вместо игрушек, но шло время, дети становились подростками, и наступала пора жениться им или выходить замуж[36]. Вот тогда они выходили на улицу и раздавали орехи всем желающим: взрослые лакомились ими особенно охотно, так как, по поверью, грецкие орехи сохраняли уходящую молодость...
Ореховые деревья сажали сами, за ними ухаживали, собирали урожай, но по всей Италии в те времена росли целые рощи диких, и крона этих деревьев была настолько густа, что только сильный ливень способен её пробить.
Такой ливень и ударил, ибо все эти дни небо оставалось ясным, но солнце палило нещадно, испаряло с земли воду: на небе собрались наконец-то тёмные тучи, и они пролились...