Агент растворился в толпе, будто его никогда и не было, словно он пригрезился от жары.
«Месяца два буду чувствовать за спиной крипо, — устало подумал Энгеран. — Потом им надоест, и меня снимут с наблюдения. Обычная процедура. Как все гнусно… Ласса исчезла. Вслед за Арто. Дай им бог встретиться в раю. Надо сменить квартиру. Не могу больше видеть воду за окном. Где-нибудь в Маркассене, от реки подальше…»
Муха подергала друга за рукав:
— Спишь стоя? А на одной ножке — сможешь? Как аскет. Если простоишь тысячу лет, боги дадут приз — власть над миром. Смотри, какая отличная ожерелка… Этот малый — хочешь из него статью сделать?
— Как бы он из меня статью не сделал. Впрочем, теперь у него не получится. Все сгорело, волноваться не о чем. Кругом вода, а мы горим… Глупо. Бесконечно глупо…
— Он сказал что-то плохое? Ты расстроен?
— Почти ничего. Я в порядке. Просто наш мир горит.
Энгеран не ожидал, что наступление сумерек вызовет у него такое беспокойство.
Тень над каналом сгущалась. Белые катера внизу стали серыми, блики на воде погасли, воздух наливался синевой, дома за каналом темнели. Последним угас крест на церкви Сан-Лоренс, медно пылавший в пламени Заката. Ночь. Июнь. Седьмой этаж.
Слежки у дома Энгеран не заметил, хотя крипо умеет искусно скрываться от тех, за кем наблюдает. Он вынул из мобильника аккумулятор. Зачем оказывать крипо бесплатные услуги? Пусть позиционируют вручную и глазами, без локатора.
Он обследовал домофон и запор на двери подъезда. Исправны. Лифт вне подозрений. Изучил квартиру на предмет следов обыска. Вещи на своих местах. Выглянул в окно, измерил глазами высоту. Старый дом, гладкая стена, метров двадцать. Канал… канал обманчиво тих, но полагаться на его спокойствие нельзя. Съемка с моста доказала, что под водой могут скрываться очень странные существа.
Теперь оружие. Кухонные ножи. Выложить на стол, рукоятками к себе. Молоток. Отвертка. Пластиковая ложка для обуви была отвергнута. Китайский секач! Удобный, тяжелый и острый. Наконец, главный козырь — травматический пистолет.
Как следует зашторить окна. Свет минимальный, чтобы не был заметен снаружи. Повернуть монитор, уменьшить яркость.
Изготовившись к нападению извне и сев наконец за компьютер, Энгеран понял, что не в состоянии набрать ни строчки. По пути домой статья кипела в уме, наливалась яростью, форматировалась в четкие фразы, а теперь увяла, стала хламом из каких-то неуместных, кучей сваленных слов. Энгеран ощутил себя одиноким, потерявшимся в пустыне, ненужным человеком.
Все, напрямую прикоснувшиеся к тайне дебаркадера «Сентина», исчезли без следа. Другие, знающие о ней косвенно, — запуганы, всего боятся. Криер решительно не верит, отказывается вести любой разговор о подводном разуме — только о больших мечехвостах, в рамках привычной биологии. ДНБ, запомнивший слова о контрабанде, знает лишь свое — выявить экспорт или транзит особо опасных грузов.
А единственный в городе — или в мире? — кому было явлено видение грозно шевелящихся на дне орд членистоногих, сидит на седьмом этаже старого дома и вслушивается в шорохи.
Скрип.
Шуршание.
Что-то цокнуло.
Взяв пистолет и сняв его с предохранителя, Энгеран погасил лампу и монитор. На цыпочках, прижимаясь к стене, подошел к окну. Затем ко второму. Неслышно перешел в другую комнату.
«Тьфу, затвор передернуть забыл! Нет патрона в патроннике».
Руки привыкли к автомату, по-солдатски. Все-таки пистолет — оружие офицеров…
Металл, казалось, лязгнул так, что слышали на пятом этаже.
Пальцем чуть отодвинув штору, Энгеран выглянул в образовавшуюся щель. Дом за каналом мирно светился огнями. Внизу лежала тьма. Темная, бездонная вода.
«Ночь — их время. Если у гухьяков нет век, чтобы закрывать глаза, они должны ненавидеть солнце. Зато в темноте видят превосходно, куда лучше нас. В полной тьме зажигают голубые огни. Что еще? Им тяжело ходить, но они сильные. Много цепких конечностей. Жабры? Видимо, внутри тела, под панцирем, в каких-нибудь мешках с водой. Как сказал Криер: «Блестящая приспособляемость». Уж если кто взялся за эволюцию, тот развивается по полной программе — мозги, руки, хождение по суше… Потом выйдут на землю. Скорпионы были вначале морскими, но переселились сюда. Интересно, долго мы против них продержимся? В частности я?..»
Следом пришла новая, оригинальная мысль:
«Шизофрения. Не заметил, как подкралась. Тут видение, там открытие — и я уже забаррикадировался, жду неизвестно кого, готов стрелять. Все это вызрело в моей башке. Я сошел с ума. Не критичен к своему поведению…»