Буйских пожал плечами — мол, все может быть.
— Я бы ничего, только у нас в роду такое… Батя мой, он, когда трезвый, мысли других людей видел. Вот сто грамм если выпьет — тогда не видит, а так… Страшное, говорил, это дело, когда знаешь, что о тебе жена думает, дети, начальство. Поэтому, говорил, я лучше сотку-другую накачу, оно и спокойнее…
— Так дело в том, что он, наверное, просто пить хотел, когда заблагорассудится… — предположил Володя.
— Э нет, — сверкнул зеркалами очков бомбила. — Он знаешь как в бридж играл? А в покер? Очень любил и никогда не проигрывал, ни разу. Деньгу чемоданами тягал, пока его не раскололи, в смысле, что нельзя с ним играть… Я и думаю вот — а ну как правду брательник слышит…
А что, решил Буйских, вот тебе и новый сюжет! Апокалиптика, она сейчас ох как на рынке-то востребована… Он расплатился с бомбилой и устремился к подъезду офиса «Material World».
— Итак, мы предлагаем вам контракт. Вы рекламируете — для начала! — линию бытовой техники под слоганом «Наша техника — это фантастика», — говорил хорошо одетый мужчина.
Даже слишком хорошо. В последнее время Буйских научился отличать, чем просто элитные часы отличаются от «лимитед эдишн», а серийный костюмчик «Бриони» — от сшитого по персональным лекалам. Глаза человека были наглухо закрыты черными очками, а ниже очков рельефно выделялись в ярком офисном освещении острые, резко очерченные скулы.
— Я не против, — солидно кивнул Буйских и как бы ненароком обнажил левое запястье, где красовались часики — небольшие, изящные, но по деньгам мало чем уступавшие монструозным котлам рекламщика.
— Есть условие, — обронил рекламщик. — Вы обязуетесь ничего не писать. Для начала — в течение двух лет.
— Это как же? — решил возмутиться Володя. — Это ж мне «Глобал-Пресс» такую неустойку выкатит…
— Знаю, — согласился рекламщик. — Неустойку мы оплатим.
Буйских ощутил, что какое-то сосущее беспокойство возникает в груди, какой-то жгучий ком зашевелился, выбрасывая щупальца к низу живота. Что-то не так, такие деньги… за что, вот в чем дело? С другой стороны — в десять раз больше, чем за писанину.
А как же апокалиптика? Это ж в стол придется писать…
— Ничего не писать, — словно читая мысли, обронил рекламщик. — Даже в стол.
Он снял очки. Во взгляде серых глаз его ощущалась какая-то давящая материальность, словно взгляд этот обладал вполне физическими свойствами — весом, к примеру, или твердостью. Пожалуй, твердостью — рассек Володю надвое, словно тот был сделан не из плоти и крови, а из какой-нибудь призрачной дымовой субстанции…
— Я… я подумаю… — забормотал Буйских, не в силах опустить глаз. — Подумаю…
Рекламщик водрузил очки обратно.
— Кстати, я владею всеми рекламными фирмами Москвы и даже России, — заметил он. — Вернее, не то чтобы владею… не знаю, как выразить точнее. Это мое. Не смотрите, что они вроде бы как конкурируют между собой. Все — мое. Вернее, мое и таких, как я. Думай, человек. Не задерживаю.
Володя выплыл на улицу словно в тумане, хотя настоящий туман и сумерки тоже имели место быть. Хотелось выпить чего покрепче, не пива и даже не вина, но он лишь закурил — гори оно все синим огнем — и обнаружил у бровки все того же бомбилу-апокалиптика.
— Домой, — он обессиленно раскорячился на сиденье. — Проспект Мира, Алексеевская.
— Не соглашайся бездумно, человек, — произнес водитель. — Послушай и, возможно, поймешь.
— Вы кто?! — Буйских только сейчас понял, что бомбила по-прежнему в темных очках, а ведь уже не то что сумерки, уже темно, и как он собирается вести машину?..
— Не водитель. В моих руках — весь издательский бизнес, кино и телеиндустрия, производство компьютерных игр… О, эти компьютерные игры, — напевно пробормотал водитель.
— Вы кто?!
— Я? Я — никто. Вернее сказать, я — Ничто. А еще вернее, мы — Ничто. И поэтому нас интересует умножение виртуальности. Виртуальности, а не материальности. А книги, кино, игры и прочие описания несуществующего и порождают ее, виртуальность. В то время как реклама заставляет людей обращаться к миру вещей, приобретать предметы, продуцировать все больше сложно организованной материальности… Было время, когда мир отвердел и овеществился, и мало стало в нем пустоты… но сейчас… О, сейчас… Ваши образы несуществующего благодаря раскрутке и резонансу развивающейся спиралью устремляются к границам Вселенной и там, на бесконечности, обращаются в чистую виртуальность, в Абсолютное Ничто…