Когда он с трудом заставил себе повернуться и двинуться назад, пистолет все глубже зарывался в песок.
Боевики сидели у костра, когда в кругу света показалась сгорбленная фигура. Дмитрий видел, как краска отхлынула у всех от лиц, на него смотрели со страхом. Иван прошептал:
– Дима… что случилось? Ты… у тебя голова как в снегу!
Ас-Зайдин толкнул, Иван умолк. Все задвигалось, зашевелилось, и, когда Дмитрий тяжело опустился у огня, фигуры бесплотно исчезли, у костра остался только Моджади, тоже словно нереальный, с большими темными впадинами на месте глаз, худой, со струящимися, как перегретый воздух, чертами лица.
– Шайтан искушал пророка Ису, – заговорил Моджади тихим голосом, Дмитрий не сразу сообразил, что он говорит про Иисуса Христа. – Шайтан искушал Мухаммада… Шайтан искушает всех, но мало находится тех, у кого хватает сил дать ему отпор…
– К чему ты? – спросил Дмитрий тускло.
Он чувствовал, что из него выдрали какие-то важные жилы, отныне жизнь навсегда потеряла какие-то важные краски.
– У тебя хватило сил, – проговорил Моджади совсем тихо. Голос его прерывался, Дмитрий с удивлением понял, что суровый воин едва не плачет от жалости и сочувствия к нему. – Ты сильный… Шайтан тебя не одолел!.. Не одолел, а ведь ему служат уже большие и богатые страны… Даже в моей стране очень многие ему служат, ибо он сумел их победить: кого соблазнив, кого обманув, кого купив…
– Какой шайтан, – сказал Дмитрий тоскливо. На губах стало солоно, он ощутил, как по щекам катятся, обжигая кожу, крупные жгучие капли. – Она ничего не требовала!.. Ни к чему не склоняла… Только отдавала все, что у нее есть…
– Пророку Исе, – сказал Моджади тихо, в его суровом голосе проступила великая нежность и жалость, – тоже… шайтан от него ничего не требовал. Шайтан только предлагал! Самых красивых женщин, богатство, обещал сделать царем всего мира… Но прими пророк, которого мы чтим и который у вас вообще бог… прими дары шайтана… сумел бы стать… свершить то, что свершил?
Дмитрий молчал. На Руси народ никогда не сушил головы над тайнами бытия, мироздания, выбора путей. Всегда хватало забот с огородом, сенокосом, а если оставалось время, то – скоморохи, ряженые, цыгане с медведем…
– Всех нас Аллах… – сказал Моджади, тут же поправился торопливо: – Или Яхве… Или просто Всевышний сотворил из глины, которую взял из-под ног. То есть сотворил из грязи. Вот мы и живем, как эта грязь. Но Всевышний вдохнул в нас и часть себя, бессмертную душу… Всего лишь искорку! Ты просто не давай ей погаснуть.
Дмитрий раскачивался, как от дикой боли. В голове стоял грохот, а сердце разрывалось от боли. Надо бы корвалол или что-то от сердца, но здесь никто не знает, что такое сердечное, все здоровые как быки. Рухнет от инфаркта, опять же не поймут, что с ним…
Моджади говорит правильно, но что ему от этих правильных слов? Да, в Империи тешат грязь в человеке. Это намного проще и легче. Да, в этой чудесной девушке не было и следа божественной искорки, что обезьяну делает человеком. Но что ему до этой искорки, когда перед глазами стоит ее удивленное лицо, расширенные глаза!
И будет стоять до конца его жизни.
Обычно я ползаю по Интернету дома, но сейчас в кабинете Кречета вошел во всемирную Сеть, торопливо сканировал самые последние новости.
Ага, на всех сайтах, во всех средствах массовой информации – ужас перед новой волной терроризма. Взрывы автобусов, паромов, авто, убийства отдельных граждан. Мелкие организации, у которых недоставало сил на более крупные акции, взялись с энтузиазмом уничтожать американцев-одиночек.
Меня даже удивила истерическая торопливость всех этих взрывов, убийств, поджогов. Накипело, у многих накипело… Нужен был только толчок, оправдание. Возведение убийства нечистых в акт служения правде, Богу, Истине. Мы дали этот толчок. Обосновали необходимость очищения мира от скверны. И – мир начал очищаться!
Да, я помнил, что еще албанцы, встречая Олбрайт, расписали стены надписями: «Американский президент – король всего мира!» Возможно, то была инициатива самих албанцев, хотя подозрительный Сказбуш и здесь видит работу специально засланных агентов… или хотя бы самих албанцев, работающих на ЦРУ. Мне это до лампочки, не люблю увязать в деталях, ибо за рассматриванием листьев перестаешь замечать контуры леса. Главное, что Империя перешла в наступление по всему фронту.
Но немаловажно и то, что Россия перестала отступать по всем фронтам. А кое-где решается на контратаки. Как вот эта новая идея «Встретил юсовца – убей!», проповедуемая… правда, исподтишка по всему миру.
Мир вступил в новую фазу конфликта.
Мирошниченко поспешно положил на стол перед Кречетом листок:
– Только что получено заявление госдепа Империи. Они полагают, что задача, поставленная перед экспедиционным корпусом, выполнена полностью! Поэтому корпус отзывается на базы постоянной дислокации. Уже готовят торжественную встречу, ордена, награды…
По кабинету прокатился полувздох облегчения, полумат. Металлические шторы, казалось, мгновенно превратились в мягкие, уютные, домашние. Коломиец вздохнул, Коган потер ладони, а Яузов, напротив, злобно прорычал:
– Как эти сволочи умеют любое поражение превратить в победу!
– Мастера, – согласился Забайкалов с завистью. – Это у нас даже победы обязательно обгадят, вываляют в грязи. Я не знаю, куда смотрят Сказбуш и Егоров…
– А в чем дело? – насторожился Егоров.
– Да так… На телеканале, который, кстати о бабочках, принадлежит государству, телеведущий распространялся о том, что Александр Матросов просто поскользнулся на молодом льду и потому лишь брякнулся на амбразуру!.. И что вдрабадан пьяный Гастелло совершенно случайно на колонну немецких бензовозов… И про геройски погибших панфиловцев молол какую-то гадость.
– Сволочи, – прорычал Яузов.
– Враги, – уточнил Сказбуш и достал блокнот.
– Хуже, – возразил Кречет. – Если бы иностранные шпионы, а то свои же стоеросовые идиоты! Которых хлебом не корми, только дай поразоблачать, обгадить, принизить, втоптать в грязь наше знамя, наши святыни, наше имя…
Дыхание его участилось, кожа на скулах натянулась до скрипа. Сквозь мясистое лицо немолодого человека внезапно выглянул молодой и свирепый боец, который сам на амбразуры и под танки, но, уцелев, не утратил ни ярости, ни жажды отдать себя до последней капли крови своему роду, племени, народу.
Яузов в сомнении покачал головой:
– Не знаю, не знаю… Правильно ли, что даже не заявили протеста? Они ж, по сути, совершили вооруженное вторжение!.. А мы смолчали. Эти сволочи целую деревню уничтожили, а мы снова смолчали!
Кречет вздохнул, огромные кулаки сжались до скрипа кожи. Сказбуш обронил:
– Молчание выглядит более… зловеще. К протестам они готовы. У них заготовлена целая куча объяснений, оправданий, контробвинений, доказательств ущемления в России прав человека… Позвольте напомнить, когда террористы однажды захватили наших дипломатов в Ливане и что-то потребовали, мы захватили их людей и молча начали присылать им отрубленные головы и… Марина Павловна далеко?.. и другие пикантные части тел. Те тут же отпустили наших. И больше никогда не трогали. Виктор Александрович жестоко и очень неинтеллигентно, но… прав: давно пора было повернуться к ним своей азиатской рожей. Вот только сейчас – повернулись. И эти с авианосцами тут же отступили. Не только потому, что за уничтоженную дальневосточную деревню придется оправдываться перед мировым сообществом…
Кречет хлопнул ладонью по столу.
– Да все понятно, – сказал он резко. – Но они зря надеются, что отступили временно… И только здесь. Цивилизация слишком долго отступала перед варварами. Но теперь эти… узнают, что цивилизованные еще не разучились… убивать!