Мне почему-то было не по себе, и я неотрывно смотрела на модную черную атласную блузку, которую сестра надела под джемпер. Она очень шла к красной юбке. На шее, на цепочке, висел кулон в форме сердечка.
Похудела сестренка, подумала я. Грудь еле видна под блузкой, плечи — одни кости.
— Ну а шить ты уже научилась? — поинтересовалась сестра, заказав что-то официантке и доставая сигарету.
— Да. Но пока мне доверяют шить только юбки и сметывать, — в изумлении глядя на сестру, привычным жестом сунувшую в рот сигарету, пояснила я.
— Ничего, постепенно всему научишься, станешь прекрасной портнихой.
Сестра говорила очень серьезно. Она медленно поднесла зажженную спичку к сигарете. Потом откинула голову, положила ногу на ногу, небрежно выпустила дым изо рта и неторопливо перевела взгляд к окну.
За столиком у окна сидел молодой мужчина в джемпере. Он тоже курил, с отсутствующим видом глядя в окно.
— Ну вот. Ешь.
Официантка принесла кофе и фрукты.
Сестра взяла кофе, а вазу с фруктами придвинула мне. Бананы, дыня, ананас, вишни — целая гора соблазнительных лакомств.
— Ой, вкуснотища какая! — невольно вырвалось у меня. Я протянула руку к вазе. — Никогда такого не ела.
— Возможно. — Сестра снисходительно усмехнулась и небрежно стряхнула пепел с сигареты.
Опустив голову, я уплетала фрукты. А сестра, вдыхая дым, смотрела на меня и молчала.
Я подумала: надо наконец что-то сказать. Но о чем говорить? Вообще-то, мне хотелось о многом расспросить. Как она живет? Что делает в выходные дни? Но я не могла говорить с сестрой даже о таких обычных вещах, и мне было не по себе…
Эх, если бы сестра не работала в таком ужасном месте, мы могли бы свободно болтать с ней о чем угодно, а тут… Не разбирая вкуса фруктов, я двигала челюстями и чувствовала, как сердце сковывает леденящий холод.
Сестра протянула руку за кофе. Я подняла голову и проговорила:
— Шахту Окадзаки закрыли.
Только на это меня и хватило…
— Знаю, — отозвалась сестра с безразличным видом, поднося чашку ко рту.
Вот как, значит, мать написала ей и об этом, подумала я.
— А Хироси, когда перестали платить пособие по безработице, уехал и ищет теперь другую работу, — добавила я, подумав, что и это она, наверное, знает.
— Вон оно что, — сказала сестра безо всякого интереса и поставила чашку на блюдце.
— Кунио скоро, наверно, выйдет из больницы…
— Ну что ж. — Лицо сестры помрачнело, она раздавила сигарету в пепельнице.
— А мама, когда Хидэо в будущем году кончит школу и поступит на работу, устроится куда-нибудь, хоть кухаркой, и будет жить на хозяйских харчах.
— Вся семья разбрелась кто куда, — с горечью сказала сестра, так и не подняв глаз.
Потом она посмотрела на часы, сняла с шеи кулон и сказала:
— Сэцуко, это тебе.
— Правда? — радостно вспыхнула я.
Сестра кивнула и улыбнулась:
— Протяни-ка руку.
Я положила на стол обе руки. Сестра опустила в них кулон и крепко стиснула мои пальцы. Потом посмотрела на меня долгим пристальным взглядом, будто не могла насмотреться, и проронила:
— Будь здорова. Работай как следует.
Тут она снова посмотрела в сторону окна. Молодой мужчина за столиком обернулся на нас и встал. Джемпер на нем был поношенный, брюки пузырились на коленях. Высокий, худой, лет двадцати трех.
Когда он подошел к нам, сестра сказала:
— Моя младшая сестра.
Я приподнялась со стула и слегка поклонилась.
Так это и есть друг, о котором говорила сестра?
Мужчина посмотрел на меня с улыбкой, но ничего не сказал. Лицом — мужественным, изборожденным глубокими морщинами — он напоминал какого-то киноактера. Но что-то мрачное, отрешенное проглядывало в нем. Казалось, в нем сосредоточились ненависть ко всему миру, злость, отчаяние.
— Он знает нашего Кунио. Работал вместе с ним в Югэте на шахте Тауэ. — Сестра говорила совершенно бесстрастно, грустно улыбаясь.
— Вот как, — пробормотала я и еще раз взглянула на мужчину.
Он по-прежнему молчал, только глазами делал знаки сестре: пошли, мол.
Выйдя из кафе и прощаясь, он впервые заговорил со мной:
— Ну, будь здорова.
Я тоже сказала:
— До свидания, — и осталась стоять, провожая их глазами.
Они повернули за угол универмага — там оставили машину.
Я не отрываясь смотрела на удаляющуюся фигурку сестры, пока она совсем не скрылась из виду, — когда еще нам доведется встретиться?… В ту ночь я видела ее во сне. Мне снилось будто мы снова маленькие, забрались на высокий террикон и собираем там уголь. Соревнуясь, кто больше соберет, мы взбираемся все выше и выше, и вдруг сверху падает огромная угольная глыба. Я вскрикнула, отскочила в сторону и — проснулась.