…Каору выскочила из дома, заливаясь слезами. Это всё-таки случилось — она беременна! О, Ужасный, что ей делать?! Как избавиться от этой скверны, растущей внутри её, пусть и против её воли? Как?! Внезапно по траве скользнула тень, и сквозь слёзы девушка разглядела огромное, невиданное ей раньше животное. Здоровенное, выше неё и даже больше, чем… насильник… Чудовище оскалило пасть, полную длинных треугольных клыков, и медленно двинулось к ней, ощетинив шерсть на загривке. Хищник! О, Ужасный… Что же ей делать?! Никакого оружия, нечем защититься… Неужели это конец?! И она…
— Не двигайся!
Он?! Откуда?! Александр одним прыжком пролетел у неё над головой и застыл в напряжённой позе, прикрывая её собой. Хищник недовольно заворчал, а терранец вскинул руки, коротко бросив не оборачиваясь:
— Только не двигайся!
Каору послушно застыла. А мужчина начал медленно водить руками перед собой, описывая непонятные фигуры в воздухе. Короткий рык, глыба шерсти метнулась вперёд, словно выстреленная из пушки, и рухнула на землю — мощный удар встретил животное в воздухе, отбрасывая в сторону. Хищник не успел извернуться, как терранец уже оказался на его спине, нанося молниеносные удары. Зверь жалобно завизжал, но человек был неумолим. Затрещали позвонки, когда окровавленные руки ухватили хищника за раскрытую от боли пасть и начали медленно, но верно, заворачивать голову за спину. Звук свёрнутой шеи прозвучал в тишине, нарушаемой тяжёлым лихорадочным дыханием обоих участников смертельного поединка, словно сломалась сухая до звона ветка. Зверь утробно ухнул, и Александр соскочил с его спины.
— Готов…
Тут же развернулся, в одно движение оказался возле оцепеневшей от увиденного и пережитого девушки.
— Ты как, цела? Испугалась?
И вдруг ласково прижал к себе, погладил по волосам:
— Не плачь, малышка. Всё хорошо. Я не дам тебя никому в обиду. Не бойся. Не плачь…
И его руки… Такие добрые… Такие… Каору не выдержала и разрыдалась, не замечая, как промокает его рубашка, но зато чувствуя, как уходит вся непонятность и тяжесть положения, в котором она оказалась после всего случившегося с ней за последний год. А он всё держал и держал её, и ей не хотелось, чтобы его объятия, такие добрые… Такие надёжные… Разжались… Ужасный! Как я хочу, чтобы это было вечно!..
…Прошло три месяца с появления Каору у него дома. Отар уже привык к новому месту, и даже начал разговаривать. Отца он тоже признал, но девушку всё-таки звал по-прежнему — мамой. Мужчина вначале с трудом сдерживался, но тоже привык к этому и уже не злился, услышав, как сын воркует с бывшей Ведьмой на своём детском языке… Странная у них была жизнь. Обычно обязанности Наследника княжества требовали его отсутствия весь день, а когда терранец возвращался домой, его ждал ухоженный сын и готовый ужин. За домом Каору тоже следила, правда, в этом ей помогали роботы обслуги. И никогда не просилась в город. А ещё — она никогда ничего не выпрашивала у Александра для себя. Только для мальчика. Но как-то раз он заметил, как девушка с огорчением рассматривает порванный носок, а потом увидел его же на ней, только аккуратно заштопанным. Стало ясно, что ресурсы митритки подошли к концу. Но она не сказала ему об этом, довольствуясь просто безопасным местом и возможностью воспитывать ребёнка, к которому успела привязаться… Когда мальчик уснул, он вошёл к ней в комнату. Каору уже улеглась, но резко поднялась на кровати, прикрываясь простынёй.
— Ты… Опять?!
— Нет. Извини, что потревожил…
Его слова настолько поразили митритку, что девушка от удивления приоткрыла рот. Мужчина прислонился к двери, не желая идти дальше.
— Я тут подумал, что тебе надо бы одеться согласно твоему нынешнему положению. Всё-таки нянька сына Наследника. Пусть и тайная. И требуется выглядеть соответственно. Вот.
Он вытащил из нагрудного кармана рубашки пластиковый квадрат и положил его на стол.
— Код написан на обратной стороне. Даю тебе завтра выходной. Съезди в город. Купи себе всё, что нужно. И даже больше. Документы и контактные линзы будут ждать тебя на столе в холле.
Она крепче прижала ткань к груди, глядя на него с каким-то всё нарастающим удивлением. Ненависть давно уже ушла из её глаз…
— А вы? Не боитесь, что я исчезну?
Усмехнулся в ответ:
— У меня есть то, что приковывает тебя ко мне крепче любых оков — мой сын.
Развернулся, выходя из комнаты, не замечая, как Каору опустила голову, а под простынёй рукой коснулась живота…