Создается впечатление, что в самой России ситуацию оценивают куда менее драматично, нежели на Западе. Даже приближение голода в северных регионах и в Калининградской области, похоже, мало пугает наше правительство. В соседней Литве власти нервничают куда больше. Они уже отправляют в Калининград гуманитарную помощь. А российская таможня облагает ее налогами.
Однако дело не только в русской беспечности и надежде на «авось».
Робкие попытки что-то сделать с коммерческими банками, неспособными расплатиться с собственными клиентами, кончились ничем. Банкиры, в свою очередь, готовы скорее потонуть вместе со всей страной (вместе не так страшно), нежели уступить собственность и власть государству. А государство неспособно что-то взять. И в этом, пожалуй, главная причина странной робости российского правительства. Предпринять что-то радикальное, не затронув интересов олигархов, просто невозможно. Да, полтора десятка самых богатых людей в стране уже фактически банкроты, но они все еще обладают колоссальным политическим влиянием. Они не могут эффективно использовать собственность, доставшуюся им в ходе разграбления государственного сектора. Они хозяйствовали еще хуже советских бюрократов, которые при всей своей косности, хотя бы помнили гиппократов принцип «не навреди». Взяв наиболее доходные предприятия, оставшиеся от советской системы, олигархи фактически развалили их, проели их капитал. И все же отдавать они ничего не намерены.
Олигархи непопулярны и в России, и за границей. Их никто не жалеет - ни «рыночники», ни «левые». Зато их боятся. Борис Березовский уже предупредил: если попытаетесь что-то национализировать, будет гражданская война. На самом деле настоящую войну он не организует, но неприятностей любому правительству, пытающемуся что-то сделать, устроит массу. Сергей Кириенко уже потерял свой пост, когда в его кабинете завели разговор о «бархатной национализации». В России ничего «бархатного» не бывает. Не наш материал.
Казалось бы за национализацию должны были бы ратовать коммунисты. Ведь это их лозунг. Но коммунисты боятся (или уважают) олигархов, пожалуй, даже больше, нежели представители других партий. Когда тот же Кириенко завел речь о том, что государство должно забрать собственность «Газпрома», являющегося у нас в стране самым злостным неплатильщиком налогов, именно коммунисты в Государственной Думе подняли бурю возмущения. Законодательство, позволяющее национализировать банки, «коммунистическое» большинство в Думе тоже принимать не торопится.
Национализация естественных монополий и прежде всего «Газпрома», а также нефтяных компаний и металлургии обеспечит немедленный приток средств непосредственно в бюджет. Если к этому добавить настоящую, а не понарошечную государственную монополию на производство водки, проблема наполнения бюджета окажется не столь уж сложной. Тогда, кстати, государство сможет позволить себе и низкие налоги. Что касается национализации прогорающих банков, то это уже просто пожарная мера, которая позволит лишь свести к минимуму ущерб, нанесенный экономике от их коммерческой деятельности.
Разумеется, трудно было представить себе Черномырдина, своими руками национализирующего «Газпром». Но и Примаков вряд ли на это решится. При нынешней власти национализация либо не состоится, либо будет такой же бездарной, как и приватизация. В конечном счете, этим господам совершенно безразлично, что произойдет с большинством населения страны и даже с принадлежащими им предприятиями, лишь бы их личный капитал остался неприкосновенен.
Можно написать хоть пятьдесят налоговых кодексов, можно даже понизить налоги, но в условиях экономического хаоса собрать их все равно не удастся. Можно сколько угодно пугать детей «невидимой рукой рынка», но частные инвестиции все равно не придут до тех пор, пока государство само не запустит механизм экономического роста. Можно, наконец, долго рассуждать про врожденные таланты нашего народа, но специалисты будут все равно толпами бежать за границу, если правительство не начнет вкладывать деньги в развитие науки и новые технологии. Да, ввести мобилизационные методы в экономике легче, чем избавиться от них. Но пока мы никак не можем вырваться из тупика «рыночных решений».
Либеральные идеологи правы в одном: законы экономики обойти нельзя. Именно поэтому, кстати, либеральные эксперименты в России так блистательно проваливаются, а Международный Валютный Фонд, учивший полмира как реорганизовать народное хозяйство, сам не может свести концы с концами. В том состоянии, в котором находится сегодня Россия, избежать инфляции невозможно, а эмиссия является единственным средством навести порядок в денежном обращении. Не «хорошим» или «плохим», а просто единственным. В этот тупик страну загнали именно либеральные реформаторы.
Пока нам морочат головы рассказами о способах финансовой стабилизации, приближается самая тяжелая зима за все послевоенное время. Люди могут просто не дожить до весны. Их смерть от голода и холода, будет, разумеется, вполне рыночной, а теоретики даже после этого будут рассказывать нам о вреде эмиссии и превосходстве рынка. И конечно нам объяснят, что единственной альтернативой голодной смерти была бы жизнь в тоталитарных лагерях. Все к лучшему в этом лучшем из миров!
Неужели не стыдно? Для тех на Западе, кто боится «возврата назад» в России, все это может показаться даже утешительным. Но в том-то и дело, что «возврат» в любом случае невозможен, это не более, чем пропагандистский миф. А боязнь решительных действий может быть чревата таким будущим, которое окажется пострашнее иного прошлого.
В начале 90-х «серьезная пресса» даже не желала печатать левых авторов, предупреждавших о том, что в советских условиях широкомасштабная приватизация приведет к резкому спаду производства, развалу науки, банкротству государства и формированию олигархического капитализма. Затем все это стало общим местом. Семь-восемь лет назад уже говорили об угрозе латиноамериканзации России, а интеллигенция не верила, предвкушая жизнь по западноевропейскому стандарту. Сегодня официальные идеологи обещают нам догнать Латинскую Америку. Не верьте. Как бы ни пришлось соревноваться с Руандой по количеству трупов.
ТРИ СЦЕНАРИЯ ЕВГЕНИЯ ПРИМАКОВА
Пока журналисты дружно ругают правительство Примакова за бездействие и медлительность, само правительство спокойно работает. Бывший шеф внешней разведки понимает: лучше выслушивать подобные обвинения, чем сталкиваться с серьезным противодействием. А потому кабинет министров фактически ушел в подполье. Информация из Белого Дома практически не выходит, а то, что выходит невозможно назвать информацией… И программы у правительства вроде бы нет, и формировалось оно три недели, что в условиях кризиса кажется немыслимо долгим сроком. Между тем «некомплект» министров отнюдь не сказался на положении в стране. Скорее наоборот: пока пресса и депутаты гадали, кого куда назначат, дела как-то сами собой решались. Медлительность премьера и отсутствие программы не мешало Юрию Маслюкову и Виктору Геращенко работать по 14 часов в сутки. Результаты весьма скромные, но реальные: курс худо-бедно удержали на уровне 15-16 рублей к доллару, импорт кое-как возобновился, спад производства вроде бы замедлился. Массовое недовольство не переросло в бунты. Эмиссия началась, но не в таких масштабах, чтобы перерасти в гиперинфляцию. Начали более аккуратно выдавать текущую зарплату, хотя относительно старых долгов никакой ясности нет.
Короче - получилось нечто вроде стабилизации.
Тем временем премьер показал себя непревзойденным виртуозом аппаратной игры. С Явлинским как бы расплатились за помощь, предложив ему вице-премьерский пост, но такой и в такой форме, что пост остался свободен, а Явлинский угодил в больницу с сердечным приступом. Затем тот же пост предложили В.Рыжкову, опять же в такой форме, что отказ был гарантирован. Теперь можно было во всеуслышание заявить, что пост «бросовый», идти на него никто не хочет… и поставить туда своего человека. Как кролик из цилиндра премьера возникает госпожа Матвеенко и занимает ключевую должность.