Кризис ВТО имеет системный характер. На самом деле, очевидно, что надо менять курс, что политика либерализации и дерегулирования зашла в тупик, что её продолжение оказывается уже не выгодно даже тем странам, которые первоначально её проталкивали. Западные государства прекрасно понимают, что полное открытие их сельскохозяйственных рынков приведет не только к исчезновению фермерства, но, как следствие, и к целой цепочке локальных экологических и социальных катастроф, выходящих далеко за рамки сельского хозяйства. Потому-то, несмотря на небольшой удельный вес фермеров в общей численности населения, их интересы жестко отстаивают и в Европе и в США.
Многие страны «третьего мира», напротив, по инерции продолжают требовать открытия Западных рынков. В данном случае, правительства добросовестно выполняют рекомендации своих американских и европейских учителей. Однако на практике усиление экспортной ориентации слаборазвитых экономик наносит им ущерб даже больший, чем странам Запада. Основная масса сельского населения от развития экспорта не выигрывает. Напротив, усиливаются позиции транснационального агробизнеса в ущерб местному крестьянству. Растет безработица, разрушается внутренний рынок, усугубляется экологический кризис.
Единственный ответ - пусть Запад сохраняет свой протекционизм, но при условии, что и все остальные получат право защищать свои рынки. Как всегда бывает с провалившейся политикой, издержки связанные с её продолжением уже многократно перевешивают выгоды. Надо крутить руль в противоположную сторону, но выясняется, что структуры, подобные ВТО просто неспособны к этому. Они обречены, ибо оказались «заточены» под решение только одной задачи - либерализации рынков, и не обладают минимальной гибкостью, чтобы реагировать не только на требования общественности, но даже на потребности изрядной части западных элит.
КИНГ КОНГ
Режиссер: Режиссер: Питер Джексон
В ролях: В ролях: Джек Блэк, Наоми Уоттс, Эдриэн Броуди
Скажу честно, на этот фильм я попал случайно. Дочка требовала Гарри Поттера, но места были все проданы. Ехать домой не хотелось. Благо, в нынешних кинотеатрах-мильтиплексах всегда есть выбор. Пришлось удовольствоваться эпосом о гигантской обезьяне.
Признаюсь сразу, я был приятно удивлен. Прежде чем показать нам громадную гориллу, создатели фильма около получаса показывали зрителям Нью-Йорк начала 1930-х годов. Показывали любовно, детально, точно, доставляя удовольствие всякому ценителю истории ХХ века. Нью-Йорк времен «Великой Депрессии» был воссоздан компьютерными средствами так же, как Древний Рим в «Гладиаторе». Таймс-сквер и Бродвей сияют огнями, сотни желтых кебов двигаются по Пятой Авеню, из магазинов и контор выходит поток усталых людей. Правда, закрадывается подозрение: в этом кино актеры становятся не то, чтобы лишними, а как бы второстепенными. Их задача - не испортить компьютерные эффекты, грамотно подыграть программистам. Что они и делают.
Относительно эпохи у зрителя никаких сомнений быть не может: «Великая Депрессия» в самом разгаре: толпы безработных, бездомные, суповые кухни, демонстрации. Перед нами полчаса добротной социальной драмы в духе американского варианта соцреализма. Между прочим, Америка - единственная, кроме СССР, страна, где соцреалистическая эстетика действительно пустила корни. Её потом долго и успешно изживали, но как показывает «Кинг Конг» её «рецидивы» случаются в самых неожиданных местах.
Я бы ещё долго с удовольствием смотрел на Нью-Йорк, но героев погрузили на корабль и отправили к далекому острову, где они часа два плутали по джунглям и ловили гигантскую обезьяну. Для современного зрителя одной лишь огромной гориллы уже маловато, потому остров заселили динозаврами, перебравшимися сюда прямехонько из “Jurassic Park”. Остается, правда, не ясным, почему съемочная группа принялась ловить именно обезьяну, если можно было с меньшими усилиями поймать нескольких безобидных диплодоков, появление которых, кстати, совершенно не вызывает изумления у героев.
Не знаю, как реагируют американские зрители, а московский зал дружно смеялся, каждый раз, когда раскачивающийся на лианах тираннозавр пытался укусить героиню за ногу.
Но в итоге нас всё же вернули в Нью-Йорк, где, точно следуя первоначальному сценарию, Кинг Конг срывается с цепи и принимается крушить собравшихся поглазеть на него буржуев. В том, что это именно буржуи, нет никакого сомнения. В то время как рабочий народ пухнет с голоду, эти лоснящиеся господа съезжаются в театр на представление, демонстрируя изящные наряды. Они самоуверенны и отвратительны. Когда на них бросается обезьяна, их не жалко.
Потом в дело вступает репрессивная машина государства - армия, авиация. Классические кадры старого фильма с обезьяной на Empire State Building выглядят очень ярко и красиво. На фоне восходящего солнца, Нью-Йорк, небоскреб, девушка, самолеты и обезьяна. Кинг Конга действительно жалко.
Подойдя к распростертому у подножия небоскреба телу гориллы, кинорежиссер Карл - виновник всего этого безобразия картинно заявляет, что чудовище убила красота. У зрителя возникает собственная версия. Если бы не жажда наживы, никто не стал бы тащить гигантскую гориллу в самое сердце буржуазной цивилизации.
Кинг Конг оказался жертвой капитализма.
РАНО ДЕЛАТЬ ВЫВОДЫ
Итак, очередной год миновал, все открывают шампанское и подводят итоги. Говорят, что год ушел в историю. А может быть, и нет. Сколько в прошлом дат, которые ни о чем нам не скажут.
О том, что значил прошедший год для истории России и значил ли он вообще что-либо, судить мы сможем позже, когда будем подводить итоги всей путинской эпохи. А пока можно лишь констатировать: прошедшие 12 месяцев продемонстрировали возможность совершенно новых политических раскладов, но одновременно и показали, что все это не более чем тенденции, которые, может, получат развитие, а может, и нет.
Рано делать выводы, как сказал Мао Цзэдун, когда его спросили про 150-летний юбилей Французской революции.
Начало года было бурным, вызвав страх и растерянность у одних, надежды и эйфорию у других. Массовые волнения, спровоцированные по всей стране Федеральным законом № 122 о монетизации льгот, произвели особенно сильное впечатление на фоне только что случившейся украинской оранжевой революции.
«Вот оно, началось!» - подумали оппозиционеры. «Неужели и до нас дошло?» - испугались чиновники. Но прошел месяц-другой, и стало ясно, что власть стабильна, а социальный протест, грозивший обернуться серьезным политическим кризисом, удалось погасить, восстановив бесплатный проезд в автобусе для пенсионеров.
Впечатление от январских протестов было столь сильным еще и потому, что на протяжении предыдущих лет население демонстрировало безупречную покорность. Вдобавок начались демонстрации 9 января - почти в годовщину Кровавого воскресенья 1905 года, оживив в коллективной памяти события Первой русской революции. На самом деле, правда, столетие надо было, с учетом разницы в календарях, отмечать 22 января, но и в тот день волнения не прекращались, так что юбилей революции страна отметила достойно.
А затем наступили будни. О январских демонстрациях многие уже вспоминают с ностальгией, как о яркой, но короткой вспышке на фоне унылой повседневности.
На левом фланге, впрочем, начались серьезные перемены. Сначала неожиданно успешным оказался Российский социальный форум в апреле, затем некоторые из его участников решили создавать Левый фронт. Самую большую тревогу, однако, эти события вызвали не у властей, а у руководства КПРФ и особенно у начальников зюгановского комсомола (СКМ). Новое движение, не претендующее на участие в выборах, может оказаться более привлекательным для активистов, чем электоральные машины оппозиции, к реальной политической борьбе заведомо неприспособленные.
Журналисты, воспринимающие перемены на левом фланге как нечто экзотическое, с удовольствием бегали по молодежным лагерям, организуемым марксистскими группами, не слишком вникая в суть происходящего. С таким же удовольствием они писали репортажи о разгоне митингов в защиту арестованных членов Национал-большевистской партии. Особенный восторг испытывали работники пера, когда доходило до арестов и сломанных рук.