Между тем за прошедшие 10 лет ситуация изменилась радикально. Не только промышленность начала расти, но и появилось новое поколение, гораздо лучше представляющее себе, как устроен капитализм, как можно защищать свои права в новых условиях. Сегодня не редкость встретить активиста свободных профсоюзов, способного подробно и дельно рассказать про то, как работают его товарищи во Франции или Бразилии, прекрасно понимающего структуру компании, ее слабые и сильные места, превосходно осведомленного в тонкостях современного трудового законодательства.
Вполне логично и то, что основными очагами роста рабочего движения стали транснациональные предприятия и нефтяная отрасль. Транснациональные компании не только приносят в Россию свои технологии и трудовые отношения, но непроизвольно создают и условия для распространения международного опыта социальной борьбы. Об этом уже с раздражением пишет деловая пресса: западный капитал занес в Россию вирус радикального тред-юнионизма.
С другой стороны, эти компании по-своему уязвимы. Такие гиганты, как General Motors или «Форд», могут, конечно, задавить профсоюз на своем российском предприятии, тем более что это не самые важные для них объекты. Но в условиях глобальной экономики реакция международного рабочего движения может быть весьма серьезной. В России, например, пока трудно организовать бойкот того или иного бренда, но на Западе это уже проверенное и регулярно используемое оружие. Корпоративная репутация тоже стоит недешево. А потому, например, для «Форда» оказалось проще и дешевле пойти на компромисс, нежели вести войну на уничтожение. Это в свою очередь становится примером для рабочих на других предприятиях. Вирус классовой борьбы распространяется по отрасли, а затем и за ее пределами. Если менеджеры General Motors способны рассуждать рационально, им рано или поздно придется смириться с фактом: в России надо работать не так, как в Китае, а по крайней мере так, как в Бразилии. Иными словами, у рабочих здесь есть права, игнорировать которые себе дороже.
С нефтянкой тоже все понятно: слишком большие прибыли, слишком очевидно, куда идет поток денег. Рабочие, своими руками создавшие все это богатство, требуют своей доли успеха.
Вполне возможно, что на отдельных предприятиях свободные профсоюзы потерпят поражение, но долгосрочную тенденцию это не изменит. В современной России есть рабочее движение, и с ним придется считаться как работодателям, так и государству. Хотя парадоксальным образом это движение становится серьезной проблемой не только власти, но и оппозиции. Ведь становясь общественной силой, свободные профсоюзы неизбежно начинают присутствовать и в политике. Время, когда можно было произносить абстрактные слова о «страдающем народе», ушло в прошлое. У «страдающего народа» есть собственные организации, способные и без помощи думских политиков постоять за себя.
КОНЕЦ СОЦИАЛЬНОГО МИРА?
Мало кто в советское время понимал, зачем нужны профсоюзы. Разумеется, они получали членские взносы и распределяли среди трудящихся путевки в санатории. В чем ещё состояла их функция, объяснить никто толком не мог.
В начале 1980-х пришли сенсационные новости из Польши: рабочие создали свободный профсоюз «Солидарность» и бросили вызов правящей «коммунистической» бюрократии. Однако это была скорее политическая, нежели профсоюзная борьба в западном понимании. В России свободные профсоюзы, возникшие на волне общественного подъема 1989-90-х годов, пережили бурный расцвет, за которым последовал глубокий упадок.
Идеологически и организационно они оказались не готовы к работе в новых условиях. Возникшие ещё в советское время, под лозунгом борьбы с бюрократией, они были цинично использованы либеральными политиками, нуждавшимися в «поддержке масс». Последовавшая неолиберальная реформа обернулась для рабочих резким снижением жизненного уровня, увольнениями, а порой и голодом. Организации свободных профсоюзов, призывавшие к «критической поддержке» реформаторов, были дискредитированы. Впрочем, и доставшаяся нам в наследство от советских времен Федерация независимых профсоюзов России ничем героическим себя не проявила. Она шла за «красными директорами», вместе с ними критиковала правительство, затем вместе с ними с правительством мирилась и, наконец, вернула себе привычную роль «приводных ремней» между властью и массами. Только власть теперь была не коммунистическая, а капиталистическая. Доказывая свою лояльность, официальные профсоюзы сделались одной из опор проправительственной «Единой России».
Стихийные акции протеста, весьма массовые в конце 1990-х годов, к началу нынешнего десятилетия почти прекратились. В стране воцарился социальный мир, поддерживаемый ростом экономики и высокими мировыми ценами на энергоресурсы.
Между тем последние месяцы явно свидетельствуют об усиливающейся социальной напряженности. Причем очагами конфликта становятся именно сравнительно успешные предприятия. Слова «забастовка», «рабочие выступления», «профсоюзный пикет» возвращаются в лексикон журналистов, попадают на первые полосы газет и журналов. Рабочие «Форда» добились повышения зарплаты. Автомобилестроители создают всероссийскую организацию. Нефтяники Сургута требуют улучшения оплаты труда, целые коллективы выходят из ФНПР, создавая свободные профсоюзы. На ярославском заводе «Холодмаш» рабочие атакуют здание администрации.
Почувствовав угрозу, ряд компаний прибегает к превентивным мерам. «Норильский никель», уже имеющий опыт длительного трудового конфликта, похоже, полон решимости не допустить его повторения в Мурманске. Как заявляют представители профсоюза, на предприятиях, входящих в эту корпорацию «Кольской горной компании», началось давление на активистов. Они были вынуждены обратиться в прокуратуру, поскольку, по их словам, работников вызывают к руководству и под угрозой сокращения или невыплаты премии заставляют подписывать заготовленные бланки о выходе из профсоюза. По схожему сценарию разворачиваются события в Тольятти на предприятии «Джи Эм - АвтоВАЗ». Автомобили «Шевроле-Нива» являются одной из первых «иномарок», производимых в России, однако возникновение свободного профсоюза здесь запоздало. После успешной стачки на «Форде» ситуация изменилась. Ответ компании был быстрым и жестким. Лидер профкома Андрей Ляпин подвергся дисциплинарным взысканиям, проблемы возникли и у других активистов. Президент Всероссийской конфедерации труда Борис Кравченко был вынужден обратиться к менеджменту с письмом протеста, пригрозив «информировать наших зарубежных партнеров». Угроза не пустая - ВКТ входит в состав Международной конфедерации свободных профсоюзов и уже несколько раз демонстрировала способность инициировать международные кампании солидарности.
В этом, кстати, важная отличительная черта нового профсоюзного движения в России. Оно формируется в условиях глобальной экономики и в тесной связи с международными организациями. Требования, привычные для западных стран, - поднять зарплату, увеличить выходное пособие, улучшить условия труда - приходится теперь выслушивать и российским менеджерам. В ситуации, когда прибыль и производство растут, сдерживать выступления рабочих, добивающихся повышения зарплаты, делается всё труднее. Профсоюзы становятся радикальнее, научаются побеждать.
Высокие нефтяные цены способствовали не только росту промышленности и потребления среднего класса. Важнейшим социальным последствием оказывается новый подъем рабочего движения.
Cпециально для «Евразийского Дома»
11 СЕНТЯБРЯ 2001. ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
«Знаете ли вы, что на самом деле случилось 11 сентября 2001 года? - Два араба на спор пытались пролететь между двумя башнями!» Подобные анекдоты в Соединенных Штатах лет пять назад рассказывать было рискованно.
Конечно, смеяться над гибелью людей жестоко, особенно в то время, когда потрясение от случившегося переживается всеми.
Русские или англичане демонстрируют свою способность к черному юмору даже в самые тяжелые минуты. Американцы такого себе не позволяют. Хотя единственным местом в Америке, где можно было позволить себе рассказать анекдот относительно башен и самолетов, был Нью-Йорк - тот самый город, в котором все и произошло. Ньюйоркцы могли шутить несмотря ни на что. В других местах бушевала патриотическая истерия.