Но воровство не прекратилось. Оно лишь стало менее масштабным.
Надо признать, что воровство у нас имеет длительную историю, можно даже сказать, традицию. Воровали при царе, тащили, что могли, при советской власти, не прекратилось это и в «новой России». Причем, как в очередной раз подтвердил злосчастный опыт Эрмитажа, красть у нас предпочитают государственное имущество. Не только потому, что за ним меньше присматривают (иногда очень даже присматривают), но потому, что его просто очень много. В этом смысле приватизация и либерализм тоже призваны были исправить дело. Помню трактат одного экономиста-эмигранта, который уверенно доказывал, что чем больше государства, тем больше воруют.
Надо сказать, что опыт Скандинавских стран или Германии с подобной схемой согласуется плохо. Казенного имущества там традиционно много, а воровство отнюдь не является самым популярным спортом среди местных жителей. И не потому, что это имущество лучше, чем у нас, стерегут, а потому, что на него реже посягают.
Что касается нашей страны, то мы поставили на себе широкомасштабный эксперимент. С начала 1990-х годов у нас государства стало заметно меньше. А воровать меньше не стали. Кстати, сами же либеральные идеологи приложили немалые усилия для оправдания воровства. Ведь государственное, повторяли они, - это ничье. Общественная собственность - фикция. А раз так, почему бы не взять что-нибудь «ничье» и не сделать его своим? Особенно если эта «ничья» собственность плохо лежит?
Никакой «этики сторожа» в подобной ситуации быть не может, как не может быть и этики государственного служащего, типичной для стран Северной Европы. Дело ведь не в том, что в Эрмитаже подбор сотрудников плохой, что отдел кадров плохо сработал. Люди как люди. А «квартирный вопрос» может, как известно, кого угодно испортить.
Только одни и те же люди в разных условиях ведут себя по-разному. В блокадном Ленинграде музейные ценности спасали, жертвуя жизнью. А в современном Петербурге хорошо обеспеченная жизнь ценится выше, чем сохранность музейных ценностей.
История с хранительницей Эрмитажа в очередной раз продемонстрировала, что доверять людям можно лишь в условиях, когда они сами уважают себя. Но поскольку у нас не может быть и речь об уважении к «неудачникам», не занимающимся бизнесом и не имеющим доступа власти, то не надо удивляться, что люди теряют человеческий облик и чувство стыда.
Хуже того, если сравнивать не с прошлым десятилетием, а, например, со спокойными брежневскими семидесятыми, то сейчас, пожалуй, воруют даже больше. Во-первых, государство теперь защищается от воровства еще менее эффективно, чем прежде, а во-вторых, увеличились соблазны. Ну что можно было сделать с наворованными деньгами в советское время? Подпольные миллионеры в СССР были несчастнейшими людьми. Не только потому, что за ними охотилась структура с труднопроизносимым и угрожающим названием ОБХСС, но и потому, что потратить свои миллионы было некуда. Ценную краденую вещь с выгодой не сбыть, деньги не вложить, в общем, не жизнь, а наказание. В наше время можно и за границу смыться, и в легальный бизнес деньги вложить, и ворованные капиталы через легальные банки отмыть. Живи - не хочу!
Когда обыватель начинает жаловаться на воровство, коррупцию и развитие мафиозных группировок, либеральные мыслители резонно напоминают ему, что так называемый «порядок» в условиях диктатуры (а тем паче - тоталитаризма) имеет и оборотную сторону. Авторитарное или тоталитарное государство само является чем-то вроде огромной банды, которая контролирует территорию и не терпит конкуренции. Известна же история мафии на Сицилии: именно фашистский режим Муссолини ее по-настоящему придавил, и если бы ее услугами не воспользовались американское освободители в 1942 году, то выкорчевал бы полностью. В обмен на безопасность, конечно, обывателю приходилось пожертвовать свободой. Но обывателя-то это не слишком смущало. Он же своей свободой и так не пользовался.
Хотя политической свободой все-таки жертвовать не стоит. Поскольку история знает немало режимов, при которых никаких гражданских свобод не было, а воровали все равно нещадно. В царской России, например.
Ключевой вопрос политической теории в России можно, следовательно, сформулировать таким образом: как построить режим, способный оградить общественную собственность, не ограничивая политическую свободу.
Ответ напрашивается сам собой: общественную собственность должно защищать само общество - в той мере, в какой оно само является «собственником» государства. Тогда сторожить будут все. Потому что «общее» - это вдвойне «мое». Это то, что я сам не смогу ни потратить, ни потерять. Достояние всего народа. И те, кто смеются над подобными «высокими» словами, непременно хотят видеть перед собой не народ, а стадо, не граждан, а толпу обывателей или вовсе прислугу. Без общего дела нет гражданства.
Проблема казенной собственности у нас не в том, что ее плохо охраняют, а в том, что само государство отчуждено от общества. Если защита государственного имущества остается делом профессиональных сторожей, дело плохо.
ПРИНЦЕССА В БЕЛОМ
Украина, наконец, обрела правительство. Как и ожидалось, правительство оказалось коалиционным. Причем за лидера Партии регионов Виктора Януковича проголосовали и его недавние оппоненты из партии Виктора Ющенко «Наша Украина». А за день до того все украинские политики торжественно подписывали «Универсал национального единства». В честь такого случая Янукович даже заговорил по-украински, а Ющенко со слезой в голосе рассказывал журналистам, что подписанный документ «объединит два берега Днепра». Отныне русскоязычный Восток страны подружится с украиноязычным Западом.
Хотя реально они никогда и не враждовали. Культурные противоречия разжигались искусственно политическими и деловыми кланами, опиравшимися на разные регионы. А решающую роль в победе Ющенко сыграл не националистически настроенный Запад страны, а русскоговорящий Киев.
«Универсал национального единства» состоит из пышных общих фраз и обтекаемых формулировок. Русский язык будут уважать, но государственного статуса ему не дадут. С НАТО будут сотрудничать, но прямо в альянс не вступят. Иными словами, всё останется, как есть.
Между тем рядового обывателя куда больше волнует не статус русского языка и даже не вопрос о НАТО, а положение в экономике. О том, что в ближайшее время начнется бурный рост коммунальных платежей и частичная приватизация транспорта (которая тоже обернется ростом цен и закрытием «нерентабельных» линий), «Универсал», разумеется, умалчивает. Но заниматься новое коалиционное правительство будет отнюдь не идеологией, а экономикой. Как заметила Юлия Тимошенко, подписание «Универсала» было «только ширмой, которая прикрывает кулуарные договоренности для распределения должностей и распределения их бизнес-сфер».
Сама Тимошенко к «Универсалу» присоединяться отказалась. Явившись на церемонию подписания, она объявила об уходе в жесткую оппозицию. Причем оппозиция окажется внепарламентской. По призыву Тимошенко её фракция ушла из Верховной Рады.
В своё время Тимошенко сумела (правда, ненадолго) национализировать крупнейшую украинскую компанию «Криворожсталь» и грозилась вернуть государству ещё 3 тысячи предприятий. Не удивительно, что местная элита едина в стремлении оттеснить «принцессу Юлию» от власти.
На фоне подписывавших «Универсал» угрюмых мужчин в черных пиджаках «принцесса Юлия» была единственная - вся в белом. Образ понятен, доходчив, и, несомненно, был воспринят миллионами телезрителей.
В ближайшие месяцы картинка дополнится действием. Украинская драма продолжается, а компромисс между политическими элитами вовсе не означает общественной стабильности. Скорее, похоже, что они все вместе дружно и взявшись за руки, решили направиться к пропасти.
Существовавшее до сих пор разделение на соперничающие блоки позволяло манипулировать общественным мнением, удерживая ситуацию под контролем. Сейчас расклад меняется. Кто будет выводить народ на улицы после очередного повышения цен? Кто будет протестовать против вопиющей - даже по восточноевропейским масштабам - социальной несправедливости? Кто будет разоблачать коррупцию? Коммунисты и социалисты комфортабельно уселись в правительственных креслах. Лидеры обеих партий, скорее всего, уже смирились со своим предстоящим исчезновением с политической сцены и мечтают хоть что-то урвать напоследок. «Наша Украина» и Партия регионов будут общими усилиями проводить повышение цен и продолжать приватизацию.