Но лишь стоит такому человеку (да и вообще всякому) немного попоститься, утеснить плоть, сузить свое пространство жизненное на земле каким-либо самоограничением, как этот человек увидит все свое бунтующее эгоистическое естество. Оттого-то многие постящиеся бывают злы и раздражительны, а стоит им только вкусьненько поесть, как они становятся кроткими и добрыми. Но что стоит эта их кротость, являющаяся следствием услаждения или поблажки чувственности.
В семьях таким постникам обычно говорят: да поешь ты лучше, но не злись и не будь мрачным и для нас невыносимым. Так же и курильщики делаются рабами своего табака; и если не воскуряют пред идолом своей гортани, делаются раздражительными и невыносимыми для окружающих. Это плоть бунтует и злится, как пес голодный. Но лишь бросишь ей подачку, она умиротворяется, и из пса делается ласковым ягненком. Но, спрашивается, какая нравственная цена подобному превращению? Чем возвышенным и истинным обусловлено оно? Ничем. Вот это и есть душевный человек в своей стихии природной, не разумеющий того, что от духа Божия, а что от духа плоти; он способен спутать, смешать два различных умиротворения своей души.
Но надо пройти человеку чрез всю боль обнаружения своего грешного подполья. Надо ущемить, расшевелить плоть свою, душу свою; надо лишить себя каких-то своих ценностей, каких-то своих пристрастий и посмотреть: каково внутреннее нашего естества? Надо поднять половицу и посмотреть, нет ли гадких насекомых в доме нашего сердца. Надо нам пред Богом и пред собою, снять нас украшающую и скрывающую наши недостатки одежду, одежду, опрысканную духами цивилизационного самообольщения, и посмотреть на гной своей больной может быть смертельно души.
Этому учит нас Пост. И этого он достигает, будучи истинной и самой совершенной гигиеной человека.
Ущемим немного себя, свою самость, душевно-плотскую. Начнем с пищи. Бунтует или не бунтует душа? Посмотрим, зарегистрируем ее состояние. Ущемим ее покой эгоистический. Опять, посмотрим. Ущемим ее душевные привязанности, введя их в русло меры, попробуем быть свободны от всего, чтобы самую последнюю глубину духа своего отдать Господу Иисусу Христу, Его духу, Его чистоте, Его правде. Опять понаблюдать над собой. Не все попытки будут удачны. Но срывы не докажут нам неправоты наших лучших исканий; они лишь докажут нам всю нашу немощь, нищету духовную. И поставят нас пред правдою смиренных наших чувств и самооценок.
Пост обнаруживает всю несостоятельность, всю душевную нищету нашу человеческую. Это драгоценное обнаружение. И он же обнаруживает силу Божию, действующую в этой нищете, в слабости человеческой. Это уже громадное достижение Поста в деле человеческого самопознания и познания Бога.
Далее Пост открывает человеку двойственность его, наличие в нем двух жизней: душевно-плотской и духовной. Далее Пост открывает тройственность сил, действующих в человеке: 1) собственную человеческую энергию духа, 2) силу Божию, извне приходящую, сродную духу и блаженную для него, и 3) силу темную, реально могущую воздействовать каждое мгновение на человеческий дух, силу, тоже извне приходящую. Опытное познание тройственности сил, внутри человека действующих, можно получить только в посте и чрез пост. Не говорим уже о том, что освободиться от силы темной можно только молитвой и постом (Мф. 17, 21), как сказал Сам Основатель жизни человека.
Молитва без поста, то есть без свободы сердца от всего в мире, от всяких ценностей, зависимостей и привязанностей душевных и плотских, не есть молитва, но то, что Спаситель называет многоглаголанием. Не уподобляйтесь, говорит Он, язычникам, которые думают, что во многоглаголании своем будут услышаны (Мф. 6, 7). Знает Отец, что нужно нам. Ему нужно не столько само наше прошение как таковое, но нужно Ему соединение нашего духа с Ним, с Его Духом. Чрез прошение ли, чрез покаяние ли, чрез благодарение или славословие наш дух соединяется, сродняется с Духом Божьим и оживает, воскресает, находит в Нем свое блаженнейшее бессмертие.