Разумеется, есть немало вещей, которых остаются недосягаемыми для изгнанников, но все же в этом состоянии люди могут создавать на основе естественных для них реалий новые комбинации, которых не встретишь в "нормальном" мире. Пребывая за пределами родной страны, ощущая свою чужеродность окружающему обществу, мы поневоле увязаем в этом мире, где причудливо переплетены мечты и реальность. Изгнание способствует творчеству; немало людей, живи они на родине, никогда не развили бы в себе творческих способностей, скованные по рукам и ногам нормами и ограничениями своей страны.
В качестве примера можно привести судьбу Наполеона: останься он на Корсике, он не стал бы императором Франции. Прадед Пушкина — что бы он делал у себя на родине? Зато в далекой России он стал армейским генералом, придворным, а его потомок — знаменитым поэтом.
В этом сне наяву люди не теряют, однако, свободу выбора: они могут направить свои новые возможности на добро или же обратить их во зло. Человек в изгнании может опуститься: достойная женщина — стать проституткой, честный мужчина — присоединиться к преступному миру. Часто такие люди не понимают, что с ними произошло; кажется, что кошмарный сон выбросил их за пределы приличного общества.
Не только отдельные личности, но и целые народы, пребывая в изгнании, могут достигать того, чего не были бы способны добиться на родине. Там, в своем отечестве, живут философы, ученые, рабочие, крестьяне, разбойники и полицейские. В нормальной стране только 10 % населения обладают интеллектуальным уровнем выше среднего и могут рассматриваться как носители культуры. Остальные — потребители, которые находятся на среднем уровне или ниже его и не испытывают никакого желания выйти за пределы знакомой им с детства среды. Но в изгнании люди вынуждены действовать неестественным образом, не так, как они вели бы себя на родине.
Я сравниваю жизнь в диаспоре со сном, поскольку она включает в себя множество иррациональных факторов. На чужбине люди могут изменить самих себя и достичь целей, о которых они и не мечтали бы, пребывая в своей стране. Когда в таком положении находится не один человек, но целый народ, как произошло с евреями, то, парадоксальным образом, исключение становится нормой. Неестественный образ жизни евреев в диаспоре сделал их гораздо более одухотворенным народом, чем те, нормальные, которые не покидали свою землю.
За время сна люди обычно видят несколько различных сновидений. Так и народ не может переживать один и тот же сон в течение двух тысяч лет, особенно если его представители живут в столь разных обществах, как Вавилония и Египет, средневековая Испания и капиталистическая Германия, мятущаяся Россия и раздобревшие Соединенные Штаты Америки. Но ни в одном из этих обществ еврейский народ не переставал грезить наяву.
Еврейская "жизнь во сне" пошла на пользу всему миру. В среде нашего народа было множество талантливых людей, но основные достижения евреев не измеряются числом получателей Нобелевской премии и не сводятся даже к Священному Писанию. Речь идет о генерировании идей в самых разных сферах: религиозной, общественной, культурной и научной.
Разные народы, оказавшись в изгнании, не грезят об одном и том же. Их сны отличаются. К примеру, цыгане были кочевым народом в течение последних пятнадцати столетий. Для них главное — не принадлежать никакой стране, не быть связанными никакими границами; в этом они вполне преуспели. Но лишь очень немногим из них удалось стать писателями или учеными. Они не стали избранным народом, потому что не хотели этого. Известный физический и экономический закон, гласящий, что из ничего не создашь нечто, применим и к человеческой жизни в целом: для того, чтобы стать избранным народом, нужно заплатить свою цену, но они не были к этому готовы.
В некоторых странах евреи грезили о единении с окружающими их народами, мечтали влиться в их культуру, перенять их мировоззрение. К примеру, так было в Германии XVIII–XIX веков, когда евреи стремились стать большими немцами, чем сами немцы, превосходя в патриотизме и в овладении местной культурой коренных жителей страны. На протяжении краткого периода евреи являли собой наиболее активную творческую прослойку Германии. Гитлер вернул евреев к реальности.
Интересно отметить, что в этих потугах еврейской диаспоры в Германии отражалась типичная "логика сновидений": евреи хотели быть одновременно и такими же, как немцы, и все-таки иными. Так и спящему может присниться, что он стал животным, — во сне, превращаясь в монстра, не перестаешь быть человеком.