Чиамария, в чем твоя радость? Эти крапинки кто намечал? Чиамария, в чем наша разность? Ведь и мне этот дождь не мешал.
x x x
Свирель поет печально, стройно, и птица напрягает мускулы. О, как задумчиво и строго акация внимает музыке. Взлетает птица выше, выше, туда, где солнце и цветенье, а маленькая ветка вишни хранит ее прикосновенье.
x x x
Он безмолвствует, спит на крышах, но вот он гудеть начинает, и тогда на зеленых крыльях поднимаются к солнцу чинары. Страх перед ними осиля, плача от тяжкой печали, взмывают мои осины, шевеля большими плечами.
x x x
Маленькой Виоле
Какие розовые щеки, и в каждой светит по костру, и глаз голубенькие щелки еще не клонятся ко сну. О девочка, что "Деда-эна" тебе расскажет о земле? Как виноград лисица ела? Как заяц белым стал к зиме? С какою трогательной грустью ты плачешь! Вздрагивают плечики. Зачем лисице с белой грудью попались .маленькие птенчики?! О, радость первого незнания! Ты выговорила едва цветов красивые названия: "а-и нар-ги-зи, а-и и-а". Все в маленьком твоем рассудке запечатлелось, но опять ласкаешь пестрые рисунки. Устала книжка, хочет спать. День к вечеру переломился. Вот месяц вышел и горит, а язычок не утомился. Смеется он и говорит. Жизнь будет сложная и долгая. О девочка, запомни так: страна твоя большая, добрая, она вся в реках и цветах. А ты играешь с мамой в ладушки тебе ли думать о судьбе! Ромашки, маки или ландыши что больше нравится тебе?
ЛАДО АСАТИАНИ
Вспомнят меня, как Цикаду, и наступят
на теплую могилу мою.
Л.Асатиани
Где-то поблизости солнце и ветры дадут акации зацвести поскорей, и осыплются эти белые ветки, осыплются над могилой твоей. Я-то знаю, что под этой елью ты уснул, положив свою голову в маки. Взбудораженный любовью, наполненный ею, ты лежишь, как лежат все поэты и маги. А земля наполняется парусами и цветами, которые тебя так манили... А Пиросмани? О, Пиросмани придет к твоей теплой могиле... Ты умер, окончился, но снова прокрался в эту жизнь. Велики твои радость и грусть. О весна! Взгляни, сколь она прекрасна! А цветы все падают и падают тебе на грудь.
x x x
Долгой жизни тебе, о фиалка! Твоим синим и милым глазам. Чтобы ветром тебя не сразило! Чтобы градом тебя не задело! Чтоб тебя не ушибли ногой!
ОБЛАКА
Грозы и солнца перемирие, и облака несут утрату дождя над всем: над пирамидами, над Хеттой, Мидией, Урарту. И радуга грозы напарницавстает, и пенится Кура. Куда теперь они направятся? Куда? Не ведаю. Куда?
x x x
О, пусть ласточки обрадуют нас вестью о появлении первых роз. Пусть мотылек поцелуется с яблоневой ветвью и та приоткроет свой маленький рот. О, снова март, и снова это деленье на голубое с зеленым с примесью красок других. Цветы начинаются на земле, поднимаются на деревья, и март раскрывает их.
x x x
Тень яблони живет на красивом лугу. Она дышит, пугливо меняет рисунок. Там же живет самшит, влюбленный в луну, одетый кольчугой росинок. Цикады собираются оркестрами. Их музыка достойна удивленья, и шепчутся с деревьями окрестными около растущие деревья. А к утру затихнет их шепот, погаснет и ветром задунется. О, есть что-то, безмерно заставляющее задуматься...
x x x
Перекликаются куропатки... И, рассеивая аромат, в том парке и в этом парке цветы танцуют и говорят. Опьяняются ими долины в пятнах света и темноты, и опять, опять неделимы бабочки и цветы. Ветры землю проветривают, начинаясь там, у реки. Пчелы волшебниц проведывают. Сплетничают мотыльки. Который год, о, который год повторяются эти порядки. Сумерки спускаются с гор... Исступленно перекликаются куропатки.
ТУТА
Чего, чего же хочет тута? Среди ветвей ее темно. Она поскрипывает туго, как будто просится в окно. Она вдоль дома так и ходит, след оставляет на траве. Она меня погладить хочет рукой своей- по голове. О тута, нужно в дом проникнуть и в темноте его пропасть, и всей корой ко мне приникнуть, и всей листвой ко мне припасть.
x x x
Когда наступит ночь и вычернит все камни и цветы вокруг, когда на небе месяц вычертит свой точный неразрывный круг и склонятся ко сну. все травы, все люди, все живые твари, луч месяца соединится со снегом чистым, молодым, то белым светом озарится, то розовым, то голубым. Их поцелуй так тих, отраден и запахом цветов отравлен. Лишь палочкою-выручалкой там птица вдалеке стучит. Кавкасиони величавый все видит, дышит и молчит.
x x x
Что делает весна с владениями роз? Ей хочется заботой их порадовать. Шиповник медленный свой замечает рост, и начинают веточки подрагивать. Как голосят влюбленные пернатые над каждою лужайкой и тропой! А вот цветы, поникшие, примятые, перемешанные с травой. Их, верно, парни девушкам дарили. У тех же, видно, помыслы свои: они сбегают весело в долины, где новые цветы и соловьи.
x x x
О ты, чинара, взмывшая высоко, страшны ли тебе ветер и гроза? На фоне просветлевшего востока ты открываешь медленно глаза. Всей кожей на рассвете холодея, ты распуши листву и так замри, безмолвная, как Тао и Халдея, соединеньем неба и земли. Назначена для страсти и восторга бровей твоих надменная краса... О ты, чинара, взмывшая высоко, страшны ли тебе ветер и гроза?!
Арчил Сулакаури
x x x
Опять нет снега у земли. Снег недоступен " диковин. Приемлю солнцепек зимы, облокотись о подоконник.
Дымы из труб - как словеса, чей важный смысл-абракадабра, и голубые небеса дивятся странности подарка.
Я даровал бы крышам снег, будь я художник иль природа, иначе совершенства нет в пейзаже с тенью дымохода.
Михаил Квливидзе
? И ТЫ
О, уезжай! Играй, играй в отъезд. Он нас не разлучает. Ты - это я. И где же грань, что нас с тобою различает? Я сам разлуку затевал, но в ней я ничего не понял. Я никогда не забывал тебя. И о тебе не помнил. Мне кажется игрой смешной мое с тобою расставанье. Ты - это я. Меж мной и мной не существует расстоянья. О глупенькая! Рви цветы, спи сладко иль вставай с постели. Ты думаешь, что это ты идешь проспектом Руставели? А это - я. Мои глаза ты опускаешь, поднимаешь, моих знакомых голоса ты слушаешь и понимаешь... И лишь одно страшит меня и угрожает непрестанно: ты - это я. Ты - это я! А если бы меня не стало?
ГАГРА
Меж деревьев и дач - тишина. Подметание улиц. Поливка. Море... поступь его тяжела. Кипарис... его ветка поникла.