От ненасытного Удава.
Или уже в лесном краю
Спасать детей своих нет права?
Правы и Заяц и Удав!
Увы, так создана планета:
Когда бывает каждый прав,
Жди мертвеца, – гласит примета.
Три пальмы
Три пальмы разной высоты
Смотрели с дюны в море.
Близки корнями, как кусты,
Стволами были в ссоре.
Ушли их кроны на ветру
В бока диаметрально.
Тень игнорируя в жару
Сестёр принципиально.
Была пышнее двух других
Та, что пониже ростом.
Был бок одной в плодах густых.
Одна тянулась к звёздам.
Свинья или осел
Реинкарнировать свой лик
Был выбор крайне не велик,
Как пепси кола или фанта,
Всего, два скудных варианта.
Или свинья, или осел.
Или копать в навозе рылом,
Лежать в грязи в хлеву унылом
И угодить в конце на стол.
Или же спину рвать под грузом
Весь день, и только изредка,
Задрав, вдруг, морду в облака,
Затормозить упрямым юзом,
Закрыть глаза, и что есть сил,
Тому кто землю сотворил
Как заорать : "и-а-и-а-и".
До хрипа связки надрывая.
Пока стояли чудаки
Чувствительны к обидам.
Годами с моря рыбаки
Их любовались видом.
Ночная фея
Ночная фея королева
Сложив пурпурные крыла
В постель к художнику легла
На краешек от сердца слева.
В ту ночь художник потерял,
Горя экстазом за экстазом,
Дар вдохновения и разум.
Он позже запил и пропал.
Ночная фея королева
Сложила крылышки к плечу,
Присела на кровать к врачу,
Как и всегда, от сердца слева.
Врач, как последний санитар,
В нее влюбился без рассудка.
Не ел, не спал, затем в Тартар
Скатился с язвою желудка.
Ночная фея королева,
Поджала крылышки свои
И прилегла возле судьи
В постель, словно Фемида дева.
Лишившись чести, с этих пор
Судья судить стал не вникая
В суть дела, высший приговор
Всем вынося, не разбирая.
Ночная фея королева
Сложила крылышки опять
И обнаженная как Ева
К силовику легла в кровать.
Он исполнял ее команды
Как новобранец на плацу.
Он подарил ей аксельбанты
И дал себя бить по лицу.
Ночная фея королева
С крылом, расписанным как гжель
Легла и к Дьяволу в постель.
Увы, с ним просчиталась дева.
Он крылья фее снял, затем
Их сжег в печи, за пятихатку
Сдавая фею как подкладку
По часовому турну всем.
Басня про Ложь и Правду
Цензура пропустила, жаль,
У басни лишь мораль.
Народ не проведешь.
Телеканалами, конечно,
Распространяется кромешно
Молниеносно ложь.
Но долго не проврёшь.
Приходит истина неспешно,
Одним как горе безутешна,
Другим как флаг, другим как нож
На доморощенных вельмож.
Умник
Жук– короед взглянул на садовода,
Когда тот сковырнул ногтём кору,
Которая была калиткой входа,
Аж, со времен времен, в его нору.
"Эй, ты! Алло! – жук произнес степенно -
Верни на место дверь, или закон,
Что собственность есть неприкосновенна,
Написан не тобой ли? Отменен?
Или втихушку внесена поправка,
Как это часто делал твой сенат,
Что всякая безродная козявка
Не может прав иметь на абитат?
Грядет эпоха рейдерских захватов?
Погромов за аннексией вослед?
И эмиграцией в пределы штатов
Аме…" – Тут был раздавлен короед.
Мораль. Порой бывает обстановка,
От садовода не закон и суд,
Минимизация и маскировка
Букашку только и уберегут.
Басня о нас
Старый сарай и сенокосный луг
Давным-давно соседствуют бок о бок.
Тень от печной трубы, да пара тропок
Объединяют их. По почве плуг
Проходит каждые четыре года,
И обновляет травяной покров
Разнообразием других сортов.
Весной цветами буйствует природа
В каждой травинке нового лужка.
И пастуху и стаду дивно-диво.
Наоборот сарай, репей до чердака,
Вокруг полынь, под цоколем крапива,
Под ним мертва просохшая земля,
Остались только пауки и мыши.
– Сарай сломать бы. – Что ты! Как? Нельзя.-
–Давно нет пользы не от стен, ни крыши.-
– Да нет, сарай все лучше, чем пустырь,
Сюда лужок не разрастется вширь,
Не оживет землица и с годами,
В пыли не народится и бурьян-
–Зато бы были на зиму с дровами.
Давно таков был спор среди крестьян.
В конце-концов они сарай сломали.
Прошел днем позже дождь и ветерок,
Вода и солнце землю напитали.
Два дня спустя, вдруг первый стебелек,
За ним другой, другой и сочный клевер