Как тот, несчастный, в том же самом месте,
В груди писателя кинжал блестит,
Перо в руке, оно с ним тоже вместе.
Мысли на солнечное затмение
Есть и такое мнение:
В солнечное затмение
Все беды, склоки, тяжбы позабыв
Настраиваемся на позитив.
Внимание! Все мысли в эти дни,
В особенности те, что на бумаге,
Или в рунете, в каждом его знаке,
Материализуются они.
Я в это верю. Я в дисплей экрана
Клавиатурой тщательно ввожу,
Не доверяя их карандашу,
Свои, с далекой перспективой, планы,
Писать стихи, снимать кино,
Сажать и собирать зерно,
Отстроить ферму, сыроварню,
Путевку в жизнь дать сыну, парню,
Любить красавицу жену,
Встречать и провожать весну,
Облагораживать пространство
На всех субботниках без чванства.
Post Scriptum. Мысли всякий раз,
Когда их рой, как в резонанс,
Суметь холодными мозгами
Их здраво обрамлять словами.
Хата с краю
Моя хата с краю,
Садик-огород,
Банька небольшая -
Черный дымоход,
Улица, соседи
С флагом ДНР,
Крики о победе
Про СССР.
Моя хата с краю
Задом-наперед,
Окнами к сараю
С банькой в хоровод.
Мне война не тетка,
Не махнет косой
Ниже подбородка,
Не возьмет с собой.
Моя хата с краю,
Но с утра, чуть тень
Танк броней качая
Въехал за плетень.
Окопался в грядки,
В землю и помет,
Виден на подпятке
Только пулемет.
А к полудню в хату
Угодил снаряд,
Разорвав как вату
Четырех солдат.
Моя хата с краю
Как и не была,
Только догорает
Куча барахла.
В руки дочь и жинку,
И худой баул,
Слезы в пелеринку,
В горло "караул".
Бегство без оглядки.
Сами как снаряд
Под бомбежкой пятки
Над землей летят.
Убежали. Крики:
"Пустите за дверь?
Горе горемыки,
Как же мы теперь.
Киев без работы,
Харьков гонит прочь.
А в Москве, как шпроты,
Нас, таких, точь в точь."
Сядем на ступеньку
У чужих ворот,
Может, в деревеньку,
Кто и позовет.
С краю даст избушку
Окнами на пруд,
Плошку и горбушку
И рубли за труд.
Будет домик с краю,
Сад и огород,
Банька небольшая,
Печь и дымоход.
Средневековый случай
Средневековье. Горы. Два села
На разных склонах заливной долины.
Две небольшие церкви. Две общины,
У каждой свой Святой. Колокола
В их честь всегда бьют одного числа.
В тот день выносят из церквей мужчины
В честь праздника села, свои святыни
И от угла несут их до угла.
Святые на плечах, как на вершине
Взирают на крестьян не без гордыни.
Им сыплют рис, и курится смола,
И громко воздается похвала.
Вдруг замечает кто-то, безымянный,
Что у соседей то, да их Святой
В деснице крестик держит золотой,
Не то, что наш, под бронзой – деревянный.
Другой заметил: – «И длинней на перст,
Чем наш святой животворящий крест.
От их креста безбожие и скверна!»
Тут вся деревня подхватила:– «Верно!»
«Они глупцы! Есть только наш Святой!
Он всемогущ и сотворяет чудо».-
Был тот же шум в деревне и другой,
И те же крики слышались оттуда.
Призыв трубы изгнать соседей прочь.
Оба села сошлись на битву в ночь
И вырезали полностью друг друга.
Это не сказка. Это быль точь-в-точь.
Но нам средневековье не наука.
Монолог алкоголика
Дружище, ну, давай еще по рюмке,
Прошу, не оставляй наедине
Молчать на отражение в вине
Или вздыхать на брошенные сумки.
Домой идти нет смелости. Жена,
Несчастная моя Тереза, дети,
Со мною молча нянчится она,
Даже достанет рюмочку в буфете,
Подлечит малость, снимет тряску, боль
От прожигающих суставы колик,
Я крест ее, ее на раны соль, -
Неизлечимый хроник – алкоголик.
А для детей, какой я им отец?
Чем им могу помочь, каким советом?
Не писаться, не спать под табуретом?
Я если что и знал, пропил в конец.
Четвероклассник сын, вот он в порядке,
Не как его отец, ни пык ни мык,
Я как-то раз тайком в его тетрадки
Взглянул, дружище, там другой язык.
Ты смотришь на часы? Тебя ждут дома?
Прошу, давай поговорим чуть-чуть.
Официант, дай что нибудь съестного,
И принеси еще принять на грудь.
Дружище, за тебя. Любви, союза
Тебе в семье, ты нужен для жены.
Я не как ты, я для своей обуза,
Бездельник, разве что пеку блины.
Пеку блины. Тереза говорила,
Что не замесит так никто, как я,
Без комьев, как сметана, как белила,
Так ровно растекаются в края
Лишь только у меня на сковородке.